там не был, – Дариуш посмотрел на свою рюмку, но она была пуста. – Как там?
Руди наблюдал, как Макс наполняет рюмку Дариуша.
– Нормально.
– Для эстонца ты очень хорошо говоришь по-польски.
Руди поднял свою и осушил одним глотком.
– Спасибо.
Дариуш отложил вилку и разразился смехом. Он потянулся через стол и хлопнул Макса по плечу.
– Я же говорил! – сказал он. – Я же говорил?
Макс улыбнулся, кивнул и продолжал есть. Руди открыл «Выборову» и налил себе еще. Михаль рассказал ему, что Wesoły Ptak взял название из песни Евгениуша – одного из представителей богатой польской традиции социально-политического стихосложения, из числа тех, которые ненадолго приобретали известность, прежде чем спиться или получить пулю от ревнивого мужа или разгневанного любовника. Птица поет в клетке, и хозяева думают, что она счастлива, объяснял ему Михаль, но птица все равно сидит в клетке. Этот экскурс в историю поставил Руди в тупик.
– Мы обсуждали геополитику, – сказал ему Дариуш. – Интересуешься геополитикой?
– Я повар, – ответил Руди. – Не политик.
– Но у тебя же должно быть свое мнение. У всех есть мнение.
Руди покачал головой.
Дариуш с недоверием посмотрел на него. Поднял рюмку и сделал глоток.
– На прошлой неделе я видел по новостям, что в этом году в одной только Европе появилось двенадцать новых народов и суверенных государств.
– А через год большинства из них уже не будет, – сказал Руди.
– Вот видишь? – Дариуш с триумфом показал на него. – У тебя есть мнение! Я так и знал!
Руди вздохнул.
– Я знаю только то, что вижу по новостям.
– Европа напоминает мне ледник, – проговорил Макс, – от которого откалываются айсберги. – Он набил рот стейком по-татарски и жевал с довольным видом.
Руди и Дариуш долго смотрели на него. Затем Дариуш снова перевел взгляд на Руди.
– Неплохая аналогия, – сказал он. – Европа раскалывается на всё более и более маленькие государства.
– Квазинациональные образования, – поправил Руди. – Политии.
Дариуш фыркнул.
– Санджаки. Маркграфства. Принципалитеты. Земли. Европа проваливается обратно в восемнадцатый век.
– Тем больше территорий для вас, – заметил Руди.
– Территория все та же, – сказал Дариуш. – Больше бюрократии. Больше ограничений. Больше границ. Больше пограничников.
Руди пожал плечами.
– Взять для примера Гинденберг, – сказал Дариуш. – Интересно, как им было? Ложишься спать во Вроцлаве, а просыпаешься в Бреслау. Как им было?
Только это случилось не за одну ночь. То, что произошло с Вроцлавом, Ополе и городишками и деревеньками между ними, тянулось долго и тяжело, и, если следить за новостями, любому
