он.
– Все оттуда, – махнул я рукой. Я в нашей камуфляжной форме, но без знаков отличия и без обычного снаряжения. Вот он и удивляется, решил я, еще не зная, что он мне сейчас скажет.
– А ты что, разве был не с ребятами? – спрашивает он.
– Конечно, с ними. А почему ты спрашиваешь? – Я хочу пройти дальше.
– Слушай, Никита, где ты был?
– Как это где? – начинаю я нервничать. – Конечно, с ребятами. Мы выезжали всей группой. Ты ведь сегодня дежурил, должен был знать.
– Это вы брали Коробка?
– Ну если знаешь, то зачем спрашиваешь?
Леня смотрит на меня и вдруг тихо спрашивает:
– Значит, тебе пока еще ничего не сказали?
– Что мне должны были сказать? – я чувствую, что он уже не шутит.
– Двое ваших ребят погибли полчаса назад. Передали нам в УВД, что двое сотрудников группы Звягинцева погибли во время взрыва.
– Врешь, – хватаю я его за грудь, – кто, кто погиб?
– Я не знаю. Я думал, ты уже все знаешь.
– Где телефон? – бросаюсь я в соседнюю комнату и хватаю телефон. Быстро набираю номер подполковника. Аппарат отключен, сообщает мне бесстрастный голос дежурной. Набираю телефон Зуева. На этот раз аппарат не отключен. Но он почему-то не отвечает. Что происходит? Я вспоминаю, что третий телефон у Хонинова. Набираю его номер. Наконец-то мне отвечает капитан.
– Что у вас случилось? – кричу я, с трудом сдерживая волнение.
– У нас несчастье, Никита. Погибли двое ребят.
– Кто? – глухо спрашиваю я.
– Зуев и Байрамов, – безжалостно говорит Хонинов, и у меня падает сердце.
– Как?
– Мы сейчас на месте, пытаемся разобраться. Они взорвались в квартире, которая принадлежала той самой суке, что сообщила нам о Коробке.
– А где Михалыч?
– Он поехал к Горохову, в управление. Догадываешься зачем?
– Догадываюсь, – отвечаю я, – где вы находитесь?
– На Усачева. А ты где?
– Я на работе. Мне Ленька Свиридов все рассказал. Он сегодня дежурил.
– Поищи Михалыча. Мы здесь и без тебя справимся. Нас здесь трое, Влад не в счет, он с одной рукой. Попытаемся что-нибудь обмозговать.
– Понял, – бросаю я трубку, выскакиваю в коридор и сталкиваюсь с Михалычем. Лучше бы я его не видел. У него пепельно-серое лицо, и он смотрит на меня так, словно не узнает.
– Ты уже вернулся? – спрашивает он бесцветным голосом.
– Да, я ее проводил и кассету достал… – Пытаясь рассказать, я вытаскиваю кассету, но он меня не слушает. Эта кассета его больше не интересует. Он проходит мимо и идет дальше. И я догадываюсь, куда он идет. Так и есть, мы идем в другой конец, и он проходит мимо дежурного, даже не посмотрев в его сторону. Майор хочет что-то сказать, но, увидев глаза Михалыча,
