смешно склонив голову набок. С самого своего возвращения в мир живых мальчик не произнёс ни звука, и Ирина решила, что, его ответы просто не долетают до неё через призму материального мира. Но она продолжала разговаривать с ним. Ей приятно было думать, что он чувствует её заботу.
– Помнишь, как ты любил манную кашку? – спросила она, проведя рукой над лопоухой головой мальчишки. – Сладкую, жидкую и без комочков. Если хоть один находил, сразу есть отказывался. Я тогда твою тарелку уносила, комочки все вылавливала, а потом возвращалась. И ты думал, что я тебе заново манку приготовила… А ещё подсушенные хлебные корочки, помнишь? Оторваться же от них не мог! Наберёшь целую тарелку, на кровать заберёшься и хрустишь ими. Простыня потом вся в крошках, но я не ругалась, разрешала – сама в детстве так же делала…
Она всё говорила, и говорила, и лицо её светлело с каждым новым словом. На короткий миг воспоминания сделали Иру прежней – красивой, улыбчивой, статной, напоминая о времени, когда за ещё совсем молоденькой рыжеволосой девушкой увивались косяки поклонников.
Но вот, поток слов иссяк, и в квартиру вновь прорвалась промозглая удушающе-горькая реальность, в которой у Иры не было ничего.
Плечи женщины опустились, уголки губ поползли вниз. Она подняла взгляд на сына и вдруг потянулась к его взъерошенной макушке. Как безумно хотелось ей прикоснуться к своему ребёнку, прижать к груди, почувствовав ровное биение сердца. Рука прошла насквозь…
– Потерпи немножко, непоседа, – наиграно беззаботно сказала женщина, пытаясь скрыть за словами боль. – Сейчас закончу кое-какие дела. Подожди немножко, маленький.
Оставив Пашу одного, Ирина зашла на кухню. Плотнее прижала окна, расставила по своим местам четырёхногие табуретки. Собрала со стола грязную посуду и, включив воду, смыла с тарелок остатки завтрака. Ей неприятно было бы думать, что кому-то после пришлось бы мыть их за неё. Закончив, Ирина направилась в спальню. Стены удручали непривычной пустотой. Вчера с них были сняты и заботливо уложены в коробку все детские фотографии. Ира перечитала лежавшее на полке, рядом с портретом Паши, завещание, в котором она всё своё имущество отписывала Детсаду №34.
Теперь, когда дела были улажены, Ира могла приступить к задуманному. Она давно решила, что постарается никому не создавать проблем, тем более соседям. Уж пусть лучше её найдут доктора.
На том конце провода дежурный скорой помощи принял вызов.
– Кажется, это приступ, – покашливая, объяснила Ирина и, перед тем как повесить трубку, добавила, – возьмите ключи у Илоны Владимировны из квартиры напротив.
Закончив разговор, женщина повернулась к сыну. Тот сидел на ковре возле дивана и смотрел на неё, будто ожидая чего-то.
– Пашенька, подожди меня в коридоре, я сейчас приду, – прошептала женщина, мягко показав в сторону прихожей.
Мальчик кивнул и, легко вскочив
