Хардкасл. – И потом, у него не было оружия. Думаю, у них тут нечасто бывают приезжие, вот и все. Так что мы просто обречены вызывать любопытство местной публики.
– Жаль, мы с вами не встретились, когда я была помоложе. Если бы мои мама с папой знали, какое любопытство вы вызываете у людей, они посадили бы вас в палатку для показа диковинок и брали бы с каждого по шесть пенсов за право поглазеть.
– Глупости, – фыркнула леди Хардкасл. – Никак не меньше пары шиллингов[3]. Шесть пенсов было бы для меня просто унижением! Фи!
Когда мы вошли в лес, я оглянулась и посмотрела на поле, которое мы только что пересекли. На мокрой от росы траве отчетливо виднелись наши следы. Внезапно я ощутила приступ паники от того, что мы оставили такой явный след, но тут же вспомнила, что нам больше не стоит беспокоиться о подобных вещах. Теперь много лет никто не захочет нас убить только за то, что мы англичанки. К счастью, здесь, в Глостершире, «англичанин» – вещь куда более желанная, чем раньше, но все-таки существовали «древние обычаи» и все такое.
Идущая впереди леди Хардкасл ловко избежала попадания в лужу жидкой грязи и обернулась.
– Не отставай, – улыбнулась она, – и смотри под ноги.
– Да, мэм, – постаралась я как можно лучше изобразить местный диалект и перепрыгнула миниатюрную трясину. А потом снова оглянулась перед тем, как мы углубились в сумеречную тень леса.
– Ой, ради всего святого! – воскликнула моя спутница. – Прекрати вести себя так, будто ты чертов телохранитель, – этим ты только расстроишь аборигенов. Едва мы вышли из дома – и ты только и делаешь, что следишь, нет ли за нами хвоста.
– Извините, госпожа. Это просто…
– Знаю, дорогая. – Леди шагнула ко мне и ласково прикоснулась к моей руке.
Солнце изо всех сил старалось пробиться сквозь кроны деревьев и хоть как-то повлиять на мир, который жил своей жизнью под сенью густой зеленой листвы. Однако темная почва у нас под ногами оставалась мягкой и сырой, а воздух был на удивление прохладным. Я начала жалеть, что забыла захватить с собой жакет или хотя бы накинуть шаль.
Леди Хардкасл продолжила восторженное описание местных растений и животного мира. Она испытывала страсть к естественным наукам и никогда не прекращала попыток разделить ее со мной, но, сознаюсь, невзирая на все ее усилия, я по-прежнему не могла отличить бук от нубука. Совершенно очевидно, конечно, что обувь из бука крайне непрактична – да что там, в такой обуви и ногу сломать недолго. Хотя, если хорошенько поразмыслить, с дурной головой конечности можно запросто повредить и в удобнейших кожаных башмаках.
Я рассмеялась своим мыслям, чем вызвала удивленный взгляд леди Хардкасл. Мне захотелось поделиться с нею своими абсурдными рассуждениями, как вдруг мы вышли на залитую солнцем прекрасную поляну.
– А в центре поляны, моя дорогая Флоренс, – начала леди, продолжая идти и, очевидно, не собираясь замолкать, – находится… Надо же!
– Что там, госпожа? Неужели мертвое
До денежной реформы 1971 г. шиллинг составлял 12 пенсов.
