присела на подоконник, укутавшись в теплые лучи. Боль мгновенно ушла, оставив легкую пульсацию в висках. Мне удалось прийти в себя и вместе с тем остановить поток крови.
– Быть такого не может! – Я редко разговаривала сама с собой вслух, однако вся эта история с зефиром чуть не свела меня с ума.
Правда была слишком фантастичной, чтобы называться реальностью. Я не могла поверить в собственные – явно сверхъестественные – силы, которым не удавалось дать никакого здравого объяснения.
В ту самую секунду я почувствовала, что что-то не так, словно бодрствующую меня поместили в чей-то сон. Стало страшно и неуютно в собственном теле.
Вдруг я смогла прочувствовать боль, которую ощущают сумасшедшие люди, способные на непростительные поступки. Эта боль похожа на отчаянный беззвучный крик, который никто не слышит, потому что не хочет этого. Ты болен, но тебя не жалеют, потому что твоя боль не выражена физическим недомоганием. Ты можешь причинить зло, быть несправедливым и бесчувственным и никогда не осознать собственного безумия. В подобном неосознании и заключается страшная боль. Ты проживаешь всю свою жизнь безумцем, которого никто не любит – мало того, тебе могут желать смерти. Вроде бы справедливо? Ты причинил зло чужим близким, подверг их мукам или унижениям, возможно, даже лишил жизни. Тебе нет оправданий, и тебе не знать теплоты добрых чувств. Ты этого не осознаешь, и это страшно, ведь ты болен – но твоя боль слишком некрасива, чтобы кто-то мог и хотел разделить ее вместе с тобой. Что может быть страшнее неосознания подобной жизни? Только ее осознание. Осознание произошедшего и понимание необратимого. Возможно, неосознанная боль в таком случае – лучшая, но слишком горькая награда.
Я не смогла дать объяснения возникшим мыслям и чувствам, однако стало так тоскливо! Я вдруг прочувствовала неосознанную боль всех, кто меня окружает. Больших людей, которые совершают необъяснимые вещи и принуждают детей становиться такими же бесчувственными. Детей, которые слепо идут у них на поводу и даже не пытаются бороться за справедливость.
По моим щекам потекли слезы – наверное, это была непростительная жалость к себе, слабость. Я плакала, ведь я просто ребенок. Ведь детям позволяют быть слабыми.
– Иногда хочется, чтобы за тебя решили все проблемы, сказали, как правильно поступить, и рассказали о том, как нужно жить в этом мире, – как-то сказала я своей маме, будучи уверена, что услышу достойный ответ.
Моя мама грустно улыбнулась, поймав мой наивный детский взгляд.
– Даже самый мудрый человек не сможет сказать совершенно точно, как правильно жить в этом мире.
– Ну почему? Ведь если бы люди знали все тайны этого мира, правду жизни и все, что за ее пределами, не было бы никакой несправедливости. Что, если я проживу неправильную жизнь?
– Если бы люди знали правду, то какой смысл в том, что ты умеешь любить, верить или
