себя жестко.
– Что случилось? – переспросил он, листая блокнот. – Да так, пустячок. Пожар в декорациях, у балетмейстера ожоги… А вы как бы не в курсе, да?
Побелев как полотно, женщина приподнялась в кресле.
– Что с ним?.. Где он?.. – Казалось, она сейчас хлопнется в обморок. Неужели игра?
Хомякову стало не по себе.
– Обошлось, Екатерина Васильевна. Пожар потушили, ожоги пустячные, и все отплясывают… Вы правда не знали?
– Откуда? – Синие глаза набухли слезами. – Разве мне что-нибудь говорят? Велика для меня честь. Когда это произошло?
Хомяков смотрел на нее пристально.
– В субботу. Как раз после вашего ухода.
Эта многозначительность и милицейский взгляд на нее не подействовали. Рука женщины потянулась к телефону.
– Извините, я должна выяснить…
Капитан отобрал трубку.
– Позже. Сперва я кое-что выясню у вас. Мое время тоже не резиновое, так что давайте…
– Подозреваете поджог? – прервала его директор ресторана.
Хомяков вновь впился в нее взглядом.
– Почему вы так решили?
Она грустно усмехнулась.
– Если уж вы почтили меня визитом… Я умею сложить два и два. Виталий Павлович, у него правда ожоги пустячные?
– Такими вещами я не шучу, – нахмурился Виталий.
– Простите, а кто вас навел? То есть… кто посоветовал побеседовать именно со мной?
– Давайте, Екатерина Васильевна, сыграем в такую игру: вопросы задаю я. Ладно?
Она пожала плечами.
– Спрашивайте.
Хомяков ткнул авторучкой в страничку блокнота.
– Давно вы знакомы с Макаровым Сергеем Павловичем?
Глаза ее вдруг вспыхнули гневом.
– Зачем вам это?! Никакого отношения к пожару в театре…
– Екатерина Васильевна, – интонация Хомякова давала понять, что милицейское терпение имеет предел, – вы забыли, в какую игру мы играем? Повторяю вопрос: как давно знакомы вы с Макаровым?
Поднявшись, она прошлась по кабинету и остановилась у окна спиной к Хомякову.
– Девятнадцать лет, – безжизненно прозвучал ее голос.
* * *
На том дне рождения Катя слегка напилась. Совсем чуть-чуть. Именинник Валька был на высоте – красивый, умный, галантный – мечта любой девчонки. И друзья у него оказались замечательные. За исключением Сержа Макарова – пижона и наглеца, подкалывавшего Катю своими шпильками. Простите, разве балерины читают книжки? Неужели читают? Тяжело, небось, бедняжкам? Уж арифметику-то, надеюсь, им знать не обязательно?.. И глаза при том как у плута, и волосы торчат клоками. Самодовольный надутый тип! Ей-то, Кате плевать: встретились да разбежались. Но Валькину сестру жаль. Двенадцать лет соплячке, а втрескалась в этого Сержа, сразу видно,
