около здания министерства, а может, просто решил оставить его как козырную карту про запас. Михалыч ведь всегда говорил, что у настоящего оперативника одна такая карта обязательно должна «в запасе» оставаться. Вот я про Решко и не сказал. А все остальное мы рассказали.
Потом сведения пришли и о перестрелке на квартире Кривун, и об убийствах в поезде. В общем, все совпало. Мы думали, что Горохов и Краюхин все министру расскажут и наконец все точки над «i» расставят. Но через два дня нас вызвал к себе мрачный Краюхин. Он ткнул пальцем в какую-то бумагу, лежащую перед ним на столе.
– Вот сообщение из ФСБ, – мрачным голосом сообщил он, – вчера убит полковник Барков. Застрелен в подъезде собственного дома. В общем, так, ребята. На этом деле поставлена точка. Грязное это дело, политикой пахнет и большими деньгами. От следователей я вас отмыть постараюсь. А вы свои языки придержите и все дурные мысли из головы выбросьте. Все, кого вы наказать хотели, уже и так наказаны. Умер Александр Никитич, и застрелили Баркова. Поэтому мы можем считать дело официально закрытым. И чтобы я от вас больше никогда не слышал ни одной фамилии.
В общем, все так и случилось. Скоро следователи от нас отстали. Краюхин решил нашу группу усилить, вернее, сформировать заново, к тому времени нас осталось всего лишь четверо. Но ничего не успел сделать. Он только разрешил нам приступить к работе. И тут мы узнали, что он стал генералом. И про его перевод в Новгород тоже узнали. Мы даже не могли подумать, что это связано с нашим делом, но Краюхин, видимо, сумел что-то разузнать. Проводы его были веселыми, все ребята ему на прощание в любви признавались. А он после этого нас четверых к себе в кабинет вызвал, дверь закрыл, почему-то включил телевизор, словно боялся, что будут прослушивать и его комнату. А потом сказал нам очень серьезно:
– Не нравится мне этот внезапный перевод, ребята. И мое назначение мне тоже не нравится. Не знаю, с чем это связано, но очень подозреваю, что ваша история с пачками денег и ответственными сотрудниками правительства сыграла здесь не последнюю роль. А может, меня просто отстранить хотят от этого дела. В любом случае вы должны знать, что я про вас помню. Кто захочет, может подать рапорт о переводе в Новгород. Я в любом случае готов там принять любого из вас.
Он помолчал немного, а потом добавил:
– Вы здесь только дров не наломайте. Приказ о вашем допуске к оперативной работе я уже подписал. Если будут сложности, обращайтесь к Горохову. Он вас всегда поддержит.
Потом обнял каждого из нас и ничего больше не добавил. Мы успели проработать только несколько дней после его отъезда. Горохов уже подбирал в нашу группу офицеров, некоторые были очень даже толковые ребята, когда из министерства пришел приказ о нашем отстранении от оперативной работы. На этот раз нами заинтересовалось управление собственной безопасности нашего ведомства. И это было куда хуже, чем все следователи прокуратуры и ФСБ, вместе взятые.
Из всей этой истории постепенно
