была готова в любой миг расплакаться.
– Я лишь пытаюсь объясниться с тобой. Нам обоим известны некоторые факты: во-первых, нельзя ни к кому привязываться; во-вторых, когда-то человек умирает. Нас всех ждет смерть – мы знаем это, но стараемся об этом не думать. Нам кажется, что, если мы не будем вспоминать о конце, он никогда не придет. Хотя наш разум сознает, что финал неотвратим. Точно так же обстоит дело и со стальной дверью. Пока она закрыта, я застрахован от боли.
– Ты никогда не пытался открыть ее?
– Я пытаюсь это сделать сейчас, с тобой.
Его голос звучал тихо, спокойно.
– Я приоткрыл ее, потому что ты мне небезразлична, и я хочу, чтобы ты меня понимала. Но теперь я захлопываю дверь.
– Робин, пожалуйста, не делай этого! За этой дверью скрываются твои эмоции. Ты испытываешь чувство любви… но отказываешься признаться в этом даже себе.
– Возможно. Точно так, как я отказываюсь думать о смерти. Когда бы она ни настигла меня, пусть даже в девяносто лет, мне будет ужасно обидно покидать этот мир. Но если я не стану ничего принимать близко к сердцу, то и уход мой будет более легким.
Аманда помолчала. Робин никогда прежде так не открывался ей. Она поняла, что он хочет сказать что-то еще.
– Аманда, ты мне небезразлична. И я восхищаюсь тобой, потому что считаю, что у тебя тоже есть стальная дверь. Ты хороша собой, честолюбива, независима. Я бы не мог любить или уважать девушку, которая видела бы во мне единственный смысл ее жизни. Скажем так – шишки на моей голове соответствуют впадинам на твоей. Теперь мы все выяснили?
Она заставила себя беззаботно рассмеяться:
– Да. Однако если сегодня вечером ты не накормишь меня обедом, к твоим шишкам добавятся новые.
Он рассмеялся в тон ей:
– Я не могу подвергать себя такой опасности. Я слышал, что у южных красавиц весьма тяжелая рука.
– Я никогда не говорила тебе, что я родом с Юга.
– Ты никогда мне ничего не говоришь, моя прелестная Аманда. Возможно, это часть твоего шарма. Но иногда в твоей речи проскальзывает акцент уроженки Алабамы или Джорджии.
– Со штатами ты промахнулся. – Помолчав, она добавила: – Я никогда не рассказывала о себе, потому что ты не просил меня об этом. Но я хочу, чтобы ты знал обо мне все.
– Детка, нет ничего скучнее, чем женщина без прошлого, покрытого мраком. Если оно становится известно, загадка исчезает. Остается лишь длинная нудная исповедь.
– Но ты действительно ничего обо мне не знаешь. Неужели ты совсем не любопытен?
– Мне известно, что я – не первый мужчина, оказавшийся в твоих объятиях.
– Робин!
– И это даже хорошо. Я слишком стар, чтобы связываться с девственницей.
– У меня было мало мужчин, Робин.
– Осторожней, детка. Не разочаровывай меня. Я всегда питал слабость к таким любвеобильным женщинам, как Мария Антуанетта, мадам Помпадур, даже Лукреция Борджа. Если ты скажешь,
