государственного строительства и выстраивания отношений с другими государствами.
Во внутренней политике одной из первоочередных задач для этих стран стал поиск собственной идентичности, которая должна была заменить собой утраченную советскую идентичность и сплотить население в новых границах. В ряде стран, где история независимой государственности отсутствовала вовсе, этот процесс пришлось начинать практически «с нуля». Дополнительным вызовом при этом стало «финансовое обеспечение» независимости и новой идентичности, которое осложнялось трудным переходом постсоветских стран от командно-административного управления к рынку и демократии (в ряде случаев незавершенным до сих пор).
Во внешней политике поиск такой идентичности с самого начала пересекался с вопросом регионального позиционирования, или с поиском определенного места, которое постсоветские страны должны были занять между экономически превосходящей их и восстанавливающей свое былое политическое влияние Россией и другими региональными центрами (такими как ЕС, Китай и США, также стремившимися укрепиться в регионе). И хотя в первые годы после распада СССР речь еще не шла о полноценном выборе между одинаково важными внешними партнерами, все более отчетливым становилось будущее геополитическое соперничество, которое в 1990-е годы американский политолог С. Хантингтон охарактеризовал как «столкновение цивилизаций».
Со временем растущая конкурентность региональной среды привела к тому, что внешняя политика постсоветских стран стала нестабильной, конъюнктурной при дефиците долгосрочности и стратегического планирования. Наиболее ярко это проявилось на примере восточноевропейских стран, где относительно небогатые ресурсами и испытывающие экономические трудности государства (Армения, Беларусь, Грузия, Молдова и Украина) оказались в эпицентре соперничества, с одной стороны, России и, с другой – расширяющегося на восток ЕС, его отдельных наиболее сильных и амбициозных государств-членов, а также находящихся с ними в военно-политическом союзе США.
Главными объектами этой «игры с нулевой суммой» стали Беларусь и Украина, занимающие уникальное промежуточное геополитическое положение. Обе эти страны имели тесные культурные, религиозные, исторические и экономические связи и с Россией, и со странами ЕС. Все это существенно осложняло реализацию их внешнеполитического курса, нацеленного, с одной стороны, на независимость, а с другой – на сохранение выгодных экономических связей и поиск внешней помощи и поддержки. В научных исследованиях такая внешнеполитическая неопределенность имеет разные названия: лимитрофная стратегия, маятниковая политика, «геополитические качели», политика балансирования.
Хотя в первой половине 2010-х годов стало казаться, что Беларусь и Украина все же сделали свой геополитический выбор, их внешняя политика сегодня едва ли может быть охарактеризована как однозначная и одновекторная. Минск по-прежнему ищет пути сблизиться с Западом, особенно сейчас, когда отношения России с ЕС и США переживают самый трудный этап после окончания «холодной войны». Киев же, несмотря на декларируемые евроориентированные намерения, видимо, будет по-прежнему оставаться вне интеграционного поля в течение неопределенного времени.
Учитывая,
