факторы. Это, с одной стороны, склонность российской власти и бизнеса к авторитаризму в трудовых отношениях, а с другой – социальная пассивность основной массы работников.
Опросы показывают, что работники в массе своей недовольны существующим социально-экономическим положением (размер зарплаты, уровень социальных льгот и гарантий, нарушения трудового законодательства), но не готовы активно бороться за свои права и экономические интересы.
Ряд авторов полагает, что пассивность – проявление извечной российской покорности, имманентная черта русской психологии. Но это не согласуется с фактической историей. В начале ХХ в. Россия – страна с сильным забастовочным движением, где бастовало на порядок больше, чем в развитых западных странах. В годы нэпа в первой половине 1920-х годов стачечная активность в СССР была выше, а во второй половине несколько ниже по сравнению со среднеевропейскими значениями [23, с. 4–5]. Так что современная пассивность есть привычка, сформировавшаяся в советский период. Свою лепту в ее воспитание внесли и пресловутые 90-е годы, когда окончательно утратились представления об «общем благе», каждый был сам за себя, выживал в одиночку.
Из трех рассмотренных групп факторов – экономических, институциональных и ценностных – ключевую роль играют, на наш взгляд, ценностные, прежде всего отсутствие заинтересованности рядовых работников в коллективной защите своих интересов. Работники либо молчат, либо «протестуют ногами». Это главная причина того, что забастовка не превратилась в действенный рычаг давления на работодателей и власть в России. Именно ценностные факторы лежат в основе углубляющегося кризиса профсоюзного движения.
Динамика забастовочной активности в России в период с начала 1990-х годов по настоящее время демонстрирует, что, несмотря на все приливы и отливы забастовочного движения, никаких массовых протестов и забастовок, захвативших всю страну, мы так и не увидели.
Изменится ли ситуация в ближайшем будущем? По нашему мнению, в ближайшей, да и в среднесрочной перспективе никаких объективных оснований для серьезной переоценки сил в мире труда не видно. Все вышерассмотренные факторы, сдерживающие активность работников на протяжении постсоветского периода, сохранились до сих пор. Поэтому возможность превращения российского рабочего движения в самостоятельную социальную силу следует оценить с изрядной долей скептицизма [13]. В обозримой перспективе останутся крайне слабые формы сопротивления: типичное для России пассивное сопротивление, тихий производственный саботаж, воровство и т.п. Следует согласиться с точкой зрения уже высказанной в литературе, что если рабочие и будут протестовать, то либо от отчаяния, либо в акциях, срежиссированных элитой (типа «директорских забастовок») [12]. Организованные и самостоятельные формы сопротивления и протеста будут развиваться тяжело и медленно. Этот вывод основывается на анализе рабочего движения
