и эмоциональной динамики возникающего конфликта, хотя теоретическое осмысление этого обстоятельства так и осталось незавершенным, считает Ф. Коллинз. Вплоть до настоящего момента истории практически все известные революции стали следствием не экономического кризиса капиталистических рынков, а следствием краха правительств [13, с. 48].
Собственно, это отмечал еще и П. Сорокин: «Для революции нужно не только ущемление инстинктов, но и наличие недостаточно сильного и умелого торможения со стороны власти и командующих слоев» [19, с. 578].
Современные теории революции [24; 7] делают упор не только на восстания народа, ущемленного в своих базовых инстинктах, но и на политические кризисы государств, не справившихся с теми или иными вызовами: «Когда… обычные социальные механизмы, которые восстанавливают порядок во время кризисов, перестают работать, и общество переходит в состояние неустойчивого равновесия. Теперь любое неблагоприятное событие может вызвать волну народных мятежей и привести к сопротивлению элит, и тогда произойдет революция» [7, с. 35].
Для революции нужен только толчок, ведь «выбивают общество из колеи, выводят его из состояния равновесия не структурные, а случайные причины. Их диапазон широк: от резкого скачка цен или вопиющего политического скандала до военного поражения и спонтанного начала массовых акций протеста. От использования неоправданных, с точки зрения общества, репрессий до ощущения национального унижения и морального негодования в связи с фальсификацией выборов» [18, с. 48].
В последние годы по миру прошла волна так называемых «цветных» революций, имевших весьма противоречивые результаты и последствия. Это и демократические трансформации в рамках так называемой «третьей волны» [21], и среди них особенно «бархатные революции» в Восточной Европе, покончившие с коммунизмом, и политические перевороты на постсоветском пространстве [6], и события так называемой «арабской весны» [17].
Естественно, что к этому феномену привлечено у нас повышенное внимание, так как многие здесь опасаются повторения чего-то подобного и в РФ, другие считают это возможным или необходимым, желательным или неизбежным, тем, что вполне укладывается в нынешние мировые тенденции: «Во всем остальном мире (за исключением Китая и Белоруссии) “цветные” революции считаются полноценными революциями. С этих позиций “цветные” революции вполне укладываются в тип так называемых “демократизирующих” революций» [18, с. 40]. Если признать демократизацию неотъемлемой чертой модернизации (наряду с бюрократизацией, секуляризацией, индустриализацией и т.д.), то при модернизации вопрос о демократических преобразованиях как наиболее соответствующей форме существования современных политий будет вставать вновь и вновь. Поэтому рано или поздно обречены на крах и персоналистские диктатуры, о которых Голдстоун писал: «Режим, который первоначально опирался на выборы, военных или партию, превращается в персоналистскую диктатуру.
