и отсутствия. Поэт призывает остановиться и поразмыслить над тем, кто отсюда ушел. Душа поэта ищет прежние следы удовольствия, чтобы уйти от горестей, успокоиться и вернуться в состояние гармонии.
Нельзя возродить прежнее жилище возлюбленной, но можно воскресить память сердца. Технология перехода от горести к приятным воспоминаниям формирует движение от необходимости к блаженству.
Зухайр ибн Аби Сульма пишет о холме в сходной манере:
Стерся след жилища в Мутасалламе,
Его следы подобны стертым страницам книги или узору, покрывающему ладони девушки перед свадьбой (3, с. 38).
Уже в начале стиха есть противопоставление жилище-след – обитаемое-необитаемое место. Исчезновение следов можно воспринимать как с точки зрения небытия, так и с точки зрения вечности. Поэт задается вопросом о причине опустошения некогда цветущего места, пытается раскопать следы жизни в забытом становище, не подвластные времени и смерти. Недаром поэт сравнивает следы жилища с рисунком на ладони девушки, подчеркивая свою приверженность идее вечности, побеждающей забвение. Можно зафиксировать движение мысли поэта в направлении вечности.
Превращения домов в холмы выражает горечь утраты места в душе поэта, но также – желание удержать силу времени, восстать против его могучей разрушающей силы и воссоздать жизнь. Образ холма в поэзии означает рождение иной жизни, противостоящей смерти.
Происходит олицетворение вечности в жажде наслаждения как наиболее приятной стороне жизни. Сведение жизни к наслаждению – известный лейтмотив арабской и арабо-мусульманской суфийской поэзии. Достаточно вспомнить известный стих Омара Хайяма:
Сколько я ни вникаю в дела под луною,
Наслаждение – все, остальное – ничто.
Наслаждение – это способность ценить настоящий момент во всех его проявлениях и проекциях, видеть в нем источник радости и мудрости.
Особую роль в обретении цельного и радостного мировосприятия играет способность восхищаться красотой и гармонией женщины. Женщина является источником благодати, жизненного изобилия, орудием противостояния всему уродливому в бытии. Как пишет Имруль-Кайс, «она освещает мрак ночи, подобно лампаде отшельника» (4, с. 35). В то же время, исходя из постулата о двойственности бытия, женщина может выступать в поэзии не только как утешительница и дарительница наслаждений, но и как разрушительница. Если женщине-плодородию свойственны такие качества, как приветливость, доброта и мягкость, то вторая ее ипостась отмечена холодностью и расчетливостью и лишь дает надежду на проявление милости. И в том и в другом случае подчеркивается ее врожденная гармония в теле, мыслях и чувствах. Она самодостаточна, и в этом сходство обоих образов, проявление принципа симметрии бытия.
С женщиной связан мотив страсти, что создает внутреннюю динамику насиба. Поэт стремится
