сказал я.
– Ехать куда?
– Мне без разницы. Лишь бы подальше отсюда.
Он медленно склонил голову, а потом сладкая, мечтательная улыбка появилась на его лице прокаженного.
– Этот испанский джин меня прикончит. Надо было бы остановиться на одной стопке! У меня такое чувство, что завтра я ничего не вспомню.
– Может, мне стоит сфоткать тебя? – предложила Шелли из-за моей спины. – Чтобы ты не забыл.
– Слушай, – встрепенулся он. – Это отличная идея.
– Ну-ка, улыбочку пошире, хвастун, – произнесла Шелли, и он улыбнулся, а она саданула его в зубы черенком от метлы.
Хрустнула кость, голова его откинулась в сторону. Шелли загоготала. Когда он поднял взгляд, рука его уже зажимала рот, но между пальцев сочилась кровь. Глаза его сделались большими и испуганными, как у ребенка.
– Ты б держал эту безумную сучку от меня подальше! – вскричал он. – Слышь, сука. Ты лучше поберегись. Я знаю кое-кого из по-настоящему плохих людей.
– Больше уже не знаешь, – сказал я, захлопывая дверь машины перед самым его носом.
Он вдавил кнопку зажигания и уставился на нас с немым ужасом. Отнял руку ото рта, выставляя в болезненной усмешке кровь на зубах и быстро вспухающую верхнюю губу.
Я не стал ждать, пока он тронется. Схватил Шелли за плечо, развернул кругом и пустился в обратный путь. Мы были почти во дворе, когда он проехал мимо. Он не забыл, как управлять своим большим «кадиком», и, оглядываясь на прошлое из моей более опытной взрослой жизни, я этому не удивляюсь. Моторная память хранится по ячейкам, в сторонке от других мыслительных процессов. Многие люди, полностью затерянные в ослепляющем белом тумане угасания, все равно способны исполнять определенные музыкальные пьесы, заученные в детстве. Что забывает разум, то руки помнят.
Финикиец даже не взглянул на нас. Зато он склонился над рулем, глядя туда-сюда глазами, сверкавшими от возбуждения. Я видел в точности такой же взгляд на лице Шелли в тот день, когда она в отчаянии озирала окрестности, отыскивая что-нибудь (что угодно), что могло показаться знакомым.
В конце улицы он включил поворотник, свернул прямо на шоссе и уехал из моей жизни навсегда.
Глава 10
Шелли сонно улыбнулась мне, когда я укрыл ее одеялом, и потянулась, чтобы взять меня за руку.
– Ты знаешь, сколько раз я укладывала тебя в постель, Майкл? У людских жизней книжные концы, но нужно держать глаза открытыми, если хочешь досмотреть до них, браток.
Я склонился и поцеловал ее в висок, в мягкую напудренную кожу, похожую на древний пергамент. Она больше ни разу не произносила моего имени, хотя бывали дни, когда я наверняка знал, что она помнит меня. Дней, когда не помнила, было больше, но время от времени вспыхивал огонек узнавания.
И я уверен, что она до самого конца узнавала меня. Даже не сомневаюсь.
Глава
