и надежные люди, – сказала мама, смахивая крошки с губ, даже не размазав помады. – К четырем часам они должны приехать, так что ты можешь понадобиться. Дженнер займется их размещением. Взгляни.
И фотография по полированному столу из орехового дерева скользнула в сторону Сильюна. Пять человек на английском ветреном пляже. Мужчина средних лет, с наметившейся лысиной, с гордой улыбкой обнимает женщину с короткой стрижкой, в топе на молнии. На переднем плане прямо в камеру смотрит маленькая девочка с лицом в крапинках веснушек. По краям от родителей стоят старшие дети: высокая девушка с длинными, заплетенными в косу рыжеватыми волосами – она схвачена в момент, когда решала, улыбнуться или нет, – и светловолосый мальчик со смущенной улыбкой.
Девушка с косой, слава богу, не во вкусе Гавара. На мальчике Сильюн задержал взгляд. Он был примерно его возраста, и это открывало интересные перспективы.
– Сколько лет сыну?
– Думаю, лет семнадцать. Но он не приедет. Я просто не знаю, чем его занять. Кроме того, мальчики в таком возрасте деструктивные и неуправляемые. За исключением тебя, мой дорогой. Ты таким никогда не был.
В знак высокой оценки любимого сына леди Талия подняла маленькую чайную чашечку. Хотя конкурентов среди братьев у Сильюна, можно сказать, не было. Он безмятежно улыбнулся в ответ. Конечно, немного жаль, что парень не приедет. Возможно, вместо него подойдет одна из его сестер.
– И я не представляю, какая польза может быть от маленькой девочки.
– Согласна с тобой. Но Дженнер настаивал. Он хотел принять всю семью, утверждал, что мы не вправе разлучать детей с родителями. Я пошла на компромисс и согласилась взять эту девочку, но отказалась от мальчика. Дженнера это не удовлетворило. Но он знает, что последнее слово за мной. Меня беспокоит отношение Дженнера к подобному сорту людей: слишком много участия с его стороны. И мы с отцом не желаем этому потакать.
Несчастный недостаток Дженнера и его неуместное сочувствие к простолюдинам являлось достаточно заезженной темой семейных разговоров, поэтому Сильюн сосредоточил внимание на лежавшей на тарелке груше. Груша была практически полностью разрезана на аккуратные дольки, когда из коридора донесся резкий звонок в дверь и следом эхом долетел душераздирающий вой.
Должно быть, двоюродная бабушка Гипатия привела своего питомца. Сильюн прислушался: вой перешел в тихое поскуливание. Было бы милосерднее убить это несчастное создание. Хотя выпустить на свободу и понаблюдать за ним представлялось куда забавнее.
– Вот и канцлер пожаловал с твоей двоюродной бабушкой, – сказала леди Талия и, прежде чем подняться, посмотрелась в серебряный кувшин для сливок. – Твой отец убедительно попросил ее приехать, чтобы поговорить о свадьбе Гавара. Когда она услышала, что здесь будет Уинтерборн, то напросилась прокатиться в его роскошном служебном автомобиле. Только Гипатия может убедить самого могущественного человека в стране
