пациентов не только отвлекала, но и выводила и без того шаткого равновесия. Как назло, Ханс не отвечал на мои звонки, словно намеренно испытывал моё терпение.
Под конец дежурства я была морально раздавлена, и чтобы не сорваться на окружающих, забилась в дальний угол ординаторской, заполняя больничные карты. На мгновение я оторвала взгляд от документации и посмотрела в окно. Хлынул дождь. Погода вторила настроению!
– А ты зонт оставила дома, – наконец отозвалась Мариса, – Чем твоя голова сегодня забита?
– Я не боюсь намокнуть. Такие, как я, не болеют, – ответила резче, чем нужно.
Я снова позвонила Хансу. Нарастало беспокойство, что с ним что-то произошло, что оппозиция перешла от запугиваний к решительным действиям.
В коридоре клиники послышались необычная суета и взволнованные разговоры персонала. Я попыталась снова погрузиться в работу с документами, чтобы быстрее пролетело время, мечтая переступить порог нашей квартиры и убедиться, что с Хансом всё в порядке. Ощущая моё состояние, Мариса притихла и замерла.
Я выводила каллиграфическим почерком запись в очередную историю болезни, как моё уединение нарушил наглый мужской голос:
– Доктор, мне нехорошо, вы должны мне помочь.
Не поднимая взгляд на наглеца, зашедшего в комнату для персонала, ответила:
– Обратитесь в приемной к медсестре, она вас оформит.
– У меня сердце болит, – словно не слыша моего ответа, продолжал мужчина.
– Тогда вам этажам выше, в кардиологию.
– …сердце болит от любви.
Посетитель озадачил, но его присутствие раздражало. Я не поднимала на него глаз, давая понять, что он мне мешает:
– Значит вам на седьмой этаж, в психиатрическое отделение.
Пациент сдавленно рассмеялся. И я оторвалась от истории болезни.
Высокий, темные волосы, слегка заросшее щетиной лицо, глаза почти черные, взгляд пронзительный, будто видит меня насквозь. Поверх костюма больничный халат. Передо мной вылитый Кристоф Йенсен. Один в один!
Я откинулась на спинку стула и сложила руки на груди, вбросила взгляд на настенные часы и поняла, что моё дежурство уже десять минут как закончилось. Молча встала из-за стола, игнорируя недоумённый взгляд мужчины, сняла больничный халат и переобулась.
Посетителя поразила моя реакция на него, но я второй раз на подобный розыгрыш покупаться не собиралась – этот гадкий Педерсен уже разыгрывал меня в прошлом году, приняв облик королевы. Но больше ему не удастся обвести меня вокруг пальца.
Я взяла свою сумку и остановилась, глядя на оппозиционного лидера в упор. Ладонью легонько похлопала по щетинистому лицу, приведя его в изумление.
– А как похож, Педерсен. Вылитый оригинал! Растешь!
Отвернувшись от мужчины, я подошла к двери и обернулась:
– На вот, – бросила ему ключи от кабинета, он ловко поймал их, – закроешь
