моря, вела приём в отдельном флигеле (скорее, сарайчике) у себя на хуторе (отдельно стоящий дом с пристройками в сельскохозяйственном районе). К ней приходили на приём кто когда, заранее договариваться не было принято. Телефона у неё не было, а идти два раза: сначала договориться, а потом уже прийти, никому и в голову не приходило. Если не застанут или вдруг не примет, то придут ещё раз, и только. Конечно же, автомобили были редко у кого, хотя в нашем посёлке проживали весьма зажиточные люди. У некоторых были велосипеды, кто-то держал лошадок… Ну это я так, для колорита добавляю.
Так вот, моя жизнь складывалась так, что учиться у Наставницы я могла, только проводя лето в нашем посёлке. И когда-то насупило то самое лето, в которое мне разрешено было сидеть на приёме и тихо слушать какое-то время, что и как люди говорят. Мне было более интересно не как люди рассказывают (редко бывают необычные случаи), а что делает и как себя ведёт моя любимая Наставница.
А она время приёма перебирала пёрышки для перины. Для молодёжи поясняю, что для подушек и перин использовали мелкие куриные перья, а чтобы перина была мягкая, из неё выбирали крупные, чтобы не прокалывали материал и не кололись сквозь постельное бельё. С перинами было связано много обрядов, и «белых» и «чёрных», хотя деление это очень условно.
Так вот, люди рассказывали, а Наставница перебирала пёрышки, крупные выбрасывала, мелкие ссыпала в мешок. После приёма я с трепетом мешок этот перевязывала верёвкой, и мне казалось, что там живут судьбы людей, их близких, просьбы, надежды, в общем, серьёзно я относилась к этому мешку. Даже ставила его всегда в один и тот же угол, до сих пор помню. Конечно, у меня были и другие интересные обязанности. Так пролетело то лето.
Дело шло к сентябрю, когда я должна была уезжать. И в эти дни Наставница подозвала меня и сказала, что едет в город на пару дней, а ежели кто придёт на приём, так я давно готова и могу принимать сама. Я была удивлена, очень горда и слегка нервничала.
Наставница вообще мало говорила, и никогда не поясняла несущественные детали. Обычно я не спрашивала и старалась обходиться своим пониманием, но в тот день я решилась и стала задавать вопросы.
И сейчас все вопросы, которые мне задают про первую консультацию, мне всё ещё напоминают те мои полудетские тревоги.
Помучив Наставницу глупыми вопросами и получив в ответ пару недоумённых взглядов, я задала последний: «А где мне взять пёрышки, чтобы их перебирать?».
И здесь Наставница вдруг удивилась и даже спросила: «А перья зачем тебе?» «Но как же без перьев, – смутилась я – Вы же всё лето при мне их перебирали на приёме!» «Так вот и перебрала, – отвечали мне с лёгким недоумением, – ну можешь перебрать горох, если хочешь».
Так и сидела я, слушая людей и перебирая горох (горох тогда у нас покупали на рынке, он был с окрестных полей, там встречались камушки, шелуха, просто грязь и плохие горошины). И к концу второго дня начала если не понимать, то чувствовать смысл этого действа. Наставница слушала речь человека, его интонацию, эмоции, всплески энергии в особых местах, вычленяя реальные болевые точки клиента. Люди тогда заводили
