вломились в её дом и напали на Оливию. Двое сбежали, третий превратился в пепел на наших глазах, когда леди Фалько решила расспросить его.
Она, признаться, поначалу решила, что ослышалась. Уж до того это напоминало дурной анекдот в стиле: «Сколько нужно гренвудцев, чтобы забить гвоздь?»
– Влезть в дом Рангрид средь бела дня и напасть на Оливию? Вот Бездна! Эти мракобесы совсем страх потеряли. – Киара почти до хруста стиснула держатель пера, напряженно размышляя. – Неплохо бы пробить светлых классиков, служащих при дворе императора. Не факт, что там будет твой рунолог, но крыса затесалась однозначно.
– Если верить мертвяку, которого вчера поднимал ваш Стальфоде, именно леди Фалько – их прямая цель. Но кем бы ни был этот их «хозяин рун», он прекрасно понимает, что предпринимать что-то против неё самой – самоубийство. Оливия же в данный момент слабее всех. Хотя я бы не стал лезть к девчонке, что щелчком пальцев способна устроить паралич всех частей тела.
– Она их парализовала? – чувствуя некую гордость за Оливию, уточнила Киара.
– Инфаркт. Достала одного, но этого хватило, чтобы гренвудские ублюдки сбежали ещё до того, как на вызов явились мы… – кажется, он хотел сказать что-то ещё, как вдруг о своем существовании решил напомнить Карл, до этого гревший уши на пару с Глуни.
– Киара, ты предательница, – проворчал он. – Не оказывай помощь вражеским подразделениям! Давай лучше припрячем папиного сынка в морге, а то его мундир уж больно глаз режет.
Эйнтхартен даже не изменился в лице. Только развернулся медленно и небрежно подбросил на ладони вспыхнувший огненный шар.
– Папин сынок не в настроении. Так что будьте так любезны, рядовой, заткнуться и не лезть в разговор.
– Ой, как стра-ашно! – Боднар картинно зевнул. – Киара, ты же не дашь меня в обиду?
– Кабинет не дам в обиду. Тебя один фиг не жалко. – Она пододвинула к себе папку, деловито проглядывая свежие записи: после занимательной беседы о рунической геометрии кое-что захотелось изменить. – Так что заткнись и перебирай бумажки. Собачиться с боёвкой будешь в кабаке у Болтона.
Марк, с видимой небрежность погасив пылающую в руке огненную сферу, – а Киара подозревала, что далось ему это не слишком легко, – вдруг потянул на себя один из документов с рунами, скопированными с тел погибших.
– Можно? – Киара пожала плечами. По-хорошему – нельзя: Бездна знает, что там в этих каракулях и стоит ли их видеть вообще хоть кому-то, включая её саму.
Несколько минут Эйнтхартен внимательно рассматривал изображение, зачем-то поглядывал на собственный листок с гренвудской белибердой, а потом вдруг проговорил:
– Киара, нарисуй знак, любой. Несколько раз.
Она недоуменно вскинула бровь, но послушно изобразила на листке завязший в мозгах любого некроса «поцелуй Госпожи»; потом наскоро повторила его ещё три раза.
– Хватит?
