пальцами. – Помнишь, Глеб нахваливал?
Гуля смотрела на него сердитыми карими глазами.
– Рюмин, знаешь, ты кто? Ишачий ты сын.
– Но-но, мой папа не ишак, а чекист. Прошу не путать.
– За папу извиняюсь. Но сам ты… Этот Саша, по-твоему, спит и видит, как бы настрочить в стенгазету?
Лёня разозлился.
– А по-твоему, я сам стихи напишу?! – Он постучал себя по лбу. – Не моя, Гуль, область!
– Тогда отболтайся.
– Ну да, у Виктории отболтаешься! Припомнит потом по случаю… Поздняк метаться. Едем к юному дарованию. – Лёня зашагал к остановке.
Гуля его догнала.
– Адрес хоть помнишь?
– Если б не помнил, – буркнул Лёня, – не вылез бы со стихами. Хватило бы ума.
Тут подошёл автобус, и ребята, пробежавшись, в него вскочили. Ехать предстояло минут двадцать, до остановки «Дом Игрушек», но свободных сидений, слава Богу, хватало. Пропустив Гулю к окошку, Лёня принялся развлекать её беседой, состоявшей в основном из перемалыванья мелких школьных событий. Когда они вышли из автобуса, моросил дождик.
– Могли бы завтра заехать, – поёжилась Гуля.
– Нет уж. – Лёня уверенно двинулся по асфальтовой дорожке, петляющей меж домов. – Если филонишь, надо филонить грамотно. Мало ли что завтра случится.
Они приблизились к дому, где проживал девятилетний поэт Саша. И картина, представшая их взорам, была, мягко сказать, удручающей. «Юное дарование» стояло, прижавшись к стене школьным ранцем, под ветвями желтеющего клёна. В руках «юного дарованья» билась перепуганная кошка, а трое мальчишек лет одиннадцати агрессивно на них наседали. На Сашу и кошку то есть. Один из агрессоров держал пластиковую бутылочку, наполненную, похоже, водой. Двое других – размахивали жестяными банками пива. И тот, у которого была вода, совал её Саше в лицо.
– Не ссы, тормоз, глотни! Прикольно будет!
Саша отчаянно отбивался ногами. И кошка, будто с ним заодно, норовила цапнуть противников лапой. Дождик усилился, народу вокруг не было ни души.
Лёня с Гулей переглянулись.
– Что за пассаж? – пробормотал Лёня. – И какой в нём смысл?
– Стоять будем?! – сверкнула глазами Гуля. – Посмотрим и порассуждаем, да?!
Лёня хмыкнул.
– О'кей, вдарим по мелкоте! – Он зашагал к арене действий. – Эй, шелупонь! Ну-ка, брысь!
Взгляды мальчишек обратились на него. На лицах нападавших не было ни испуга, ни растерянности – только злость.
– Что ещё за крендель? – осклабился один из них, хлебнув пива.
– Клизму захотел! – предположил другой, державший воду.
Эти мальчишки учились, вероятно, в классе шестом, а Лёня Рюмин – в десятом. Но ему стало не по себе.
– Пошли вон, – произнёс он без должной уверенности.
Мальчишка вновь хлебнул пива.
– Ну, давай, прогони нас!
Повисло молчание. Прижатый к стене Саша, пользуясь передышкой,
