пару секунд и от нас, и от него останется лишь дымящаяся груда обломков. «Прощайте, мама и папа, я люблю вас» – сдавленно шепчу я. Крыло касается земли, я крепко зажмуриваюсь и.... ничего не происходит.
Вдруг картинка в окне меняется, мы все еще стоим на прежнем месте в аэропорту города Лхаса. Испуганно озираюсь по сторонам. Что происходит? Я сошла с ума? Другие пассажиры также недоуменно обмениваются взглядами. Нет, все произошло наяву, это не моя больная фантазия – об этом свидетельствуют разбросанные по салону вещи, и болтающиеся над головами пассажиров кислородные маски. Правда, запах гари и дым быстро улетучиваются, не оставляя и следа. Кто-то плачет, женщина южного происхождения что-то эмоционально выкрикивает на своем языке. Спортсмен вскакивает на ноги и начинает громко нецензурно ругаться. Его взгляд устремляется в конец самолета. Недолго думая, он уверенно шагает мимо меня в хвост самолета, хватает за плечи худенькую азиатку в больших очках, которую я не успела тщательно рассмотреть ранее, и начинает трясти ее.
– Что здесь происходит, черт побери?! Ты заодно с ними? Больные ублюдки, что это за дерьмо? – он продолжает ругаться. Девушка что-то лепечет в ответ и громко всхлипывает. Алекс вскакивает со своего места и подбегает к нему.
– Она здесь всего лишь такая же жертва. Разве не видишь, что девушка сама в шоке? Убери от нее свои руки!
Спортсмен смотрит на Алекса налитыми кровью глазами и тяжело дышит. В какой-то момент времени мне кажется, что он ударит его. Но вместо этого спортсмен отпускает китаянку. Девушка падает на грудь Алекса и обнимает его за шею обеими руками, продолжая громко всхлипывать. Позади нее Холео крепко прижимает обе руки к груди, периодически потирает высокий морщинистый лоб и бормочет что-то невнятное, очевидно, на своем родном языке. Худощавая женщина лет пятидесяти, которую я не заметила ранее, соседка китаянки, согнулась, обняв колени и беззвучно плачет. Судя по всему, блондинка находится в спасительном обмороке. Со своего сиденья я только вижу, как ее рука безжизненно свисает с кресла. Рядом стоит Планк и пытается привести девушку в чувства, слегка похлопывая по щеке. В проходе самолета сидит мальчик ангельского вида и беззастенчиво рыдает. Конечно же, это не мальчик. Ему не менее 25 лет. Но золотистые кудри, нежная белая кожа и идеально сформированные губы и нос делают его больше похожим на юного ангела. Крупные слезы катятся по безупречному лицу парня. Мне становится неловко смотреть на него, и я отворачиваюсь, будучи сама не в лучшем состоянии. Мне хочется также сползти на пол и бесконтрольно зарыдать.
– Приветствую Вас, участники Великой игры! – раздается мягкий глубокий голос. Мы все оборачиваемся и понимаем, что голос принадлежит пожилому мужчине на экране монитора, висящего над входом в салон самолета.
Старик азиатской внешности, скорее всего, китаец, сводит руки и слегка кланяется. Его седые длинные волосы зачесаны назад, а узкие
