Алуганг, градоправитель верховный жрец Энарана, всем своим видом выражал глубокую скорбь и сочувствие. Это стремилась подчеркнуть и белоснежная траурная туника, и несмазанные маслом волосы. Колесница примчала его в лагерь идшарцев на рассвете, вскоре после того, как весть о смерти асу Кангара долетела до военачальника Асахира.
– Байру, – великий эсин богатейшего из городов Дарфии приветствовал военачальника Идшара поклоном, но это не удивило никого из присутствующих. – Мне сообщили о твоей потере. Весь Энаран скорбит вместе с тобой.
Тело молодого лекаря Кангара, всегда сопровождавшего Асахира во всех походах, теперь лежало на сложенном из тростника и кедровых досок возвышении у входа в шатер. Воины Идшара, подходившие прощаться с товарищем, бросали у его ног золото, стекло и драгоценные заморские пряности. Так прощались с величайшими из воителей, и так байру Асахир велел прощаться со своим побратимом.
У подножия одра покоились тела стражников, не сумевших уберечь Кангара от клинка наёмника. Эсин Алуганг невольно поежился, оглядев раны на трупах убитых – судя по всему, они не дожили до суда и положенной обычаем казни. Вопрос, заданный энаранским градоначальником сопровождавшему его идшарскому воину, подтвердил недобрые мысли – воин только кратко сообщил, что «байру скор на расправу».
– Слышу и принимаю, – ритуальной фразой отозвался на соболезнования Асахир. Военачальник сидел на расшитом ковре, задумавшись о чём-то своём и даже не думая встать и поприветствовать знатного правителя.
– Я отправил два десятка стражей на поиски злодея. Мы найдём его, байру, и погибший будет отомщён.
Асахир поднял взгляд. Ледяная усмешка, коснувшаяся губ воина, заставила эсина Алуганга вздрогнуть.
– О, Кангар будет отомщен, в этом ты можешь не сомневаться, эсин.
Асахир произнёс это очень тихо, но каждое слово отчётливо осело в мыслях энаранского градоправителя. Алуганг на мгновение смутился, затем продолжил заготовленную речь:
– Увы, не в моей власти возместить твою потерю, байру. Но я надеюсь, что твоя скорбь не отменит назначенных переговоров.
– Мы покидаем твой город, эсин.
– Но…
– Праху Кангара должно покоиться на родной земле.
– Я понимаю. Это священный долг, байру.
– Но означенную дань мы заберём с собой сейчас.
– Разумеется, байру. Я пошлю за ней сейчас же.
Эсин покинул шатёр, сопровождаемый пристальным взглядом байру. И почти сразу после его ухода вошёл молодой воин и сообщил, что ещё кое-кто желает видеть идшарского военачальника. На молчаливый вопрос во взгляде байру воин ответил:
– Какой-то раб, он говорит, что был ночью во дворце. Говорит, есть что рассказать.
– Приведи, – заинтересованно протянул Асахир.
– Байру, это может быть опасно. Дай я поговорю с ним, – вмешался один из приближённых, немолодой воин в богатом облачении.
– Нет.
– Что,
