передавать ее потомкам вместе с механизмами ориентации, помогающими безошибочно находить маршрут миграции.
Душа есть одна из бесконечного множества вещей, остающихся в том случае, если устранить все смертное.
Часть первая
ПРИЮТ ОБЛАКОВ
Филипп не добежал до развилки, прижался к стене тоннеля: кто-то пробирался навстречу.
Куда теперь? Позади полсотни метров прямого коридора. Боезапас почти на нуле, надо срочно пополнить, а вокруг ни трупа.
Бота-разведчика он потерял час назад, считай – ослеп. Удивительно, что его самого до сих пор не обнаружили. Похоже, в «Лабиринтах Минотавра» здорово поубавилось противников. Впрочем, достаточно и тех, что выжили. Здесь каждый за себя и каждый, кто встретится, – враг. Убей или умрешь.
Филипп замер, прислушался. Правую гарнитуру повредили в первой же схватке, левая – периодически барахлила. Повезло, что выстрел прошел по касательной, попали бы в лицевой щиток – и поминай как звали.
Из примыкающего коридора вылетел бот-разведчик, в ту же секунду Филипп вскинул автомат. Оптика приблизила изображение – на лобовой пластине герб Лестриджей. «Добро пожаловать, Айзек!» – Он дал короткую очередь. Бота отбросило и с лязгом припечатало о стену.
Филипп кинулся вперед. Когда жерло ответвления оказалось в двух шагах, навстречу выскочил Айзек Лестридж. Его костюм выглядел таким же потрепанным, как и у Филиппа: нагрудные пластины оплавлены, а защита на ногах исчерчена рваными бороздами.
Противники замерли друг против друга, целясь в лицевые щитки. Айзек медленно поднял свободную руку в знаке приветствия, но оружие не опустил. «Объединиться? – Филипп ответил на приветствие. – Неплохая идея». Оба подняли забрала. Айзек выстрелил.
1
Алый флаер-кар несся вдоль побережья над полотном трассы Восток-Запад. Навигатор прокладывал маршрут, автопилот вел машину.
Анна, откинувшись на спинку сиденья из натуральной кожи – ужасное варварство и одновременно самый шик и признак благосостояния, – разглядывала кучевые облака. Ветер уже менял направление и гнал к берегу туманную пелену. Анна посмотрела на таймер – через двенадцать минут хлынет ливень. На всякий случай она увеличила мощность поля купола. Обтекатель неожиданно исказила волна люминесценции, защитный контур дрогнул, и техосмотр из нижних строк списка наиболее важных дел переместился на верхние. Помнится, когда приказал долго жить ультрафиолетовый фильтр, Анна получила солнечные ожоги. Ее любовь к жаркому климату и поездкам вдоль моря плохо сочетались с бледностью кожи, присущей северянкам. Она могла бы сменить облик и не единожды: финансовое положение позволяло, но собственная внешность ее вполне устраивала.
На втором сидении лежал последний номер журнала «Богатые и знаменитые» с ее фотографией на обложке и развороте – подарок для материнской коллекции. На бледном аристократическом лице Анны резко выделялись ярко-алые губы. Шелковый шарф того же оттенка охватывал шею, достойную Нефертити. Темные стекла очков из летней коллекции Зибо – ретро-стиль, роговая оправа и никакой электронной начинки – слегка бликовали на солнце. Снимали на побережье, не в студии. Это привлекло многочисленных зевак и, по слухам, коллекцию раскупили еще до выхода журнала. При ярком солнечном свете очень выигрышно смотрелись пепельные волосы, едва касавшиеся безукоризненных плеч. На фотографии Анна слегка сдвинула очки к кончику носа и смотрела поверх. Серые глаза были темны, как тучи, что сейчас надвигались от горизонта и закрыли уже полнеба.
Анна воспроизвела этот образ женщины-вамп, он идеально подходил к сегодняшнему торжеству, этому празднику масок. Элегантность, утонченность, шик, толика стервозности, не из любви к искусству – по необходимости: миссис Кид не выносила, когда дочь допускала вольности в пропитанной формализмом атмосфере приема на высшем уровне.
Анна сняла солнечные очки в нелепой роговой оправе и убрала в бардачок, вернее, бросила поверх документов – тоже дань моде – бумаги дублировали информацию биочипа-идентифекатора: мисс Ту-Ре-Анна Кид, номер страховки, номер генной пробы и банка памяти. Ту-Ре – дважды реинкарнированная. Но ни в первый, ни во второй раз, когда ее забрала смерть, Анна не успела достигнуть преклонного возраста.
Если поверить или гипотетически допустить возможность реинкарнации человека без вмешательства науки, как факт божественного или как исконную способность человеческой души к переселению, можно предположить, что Анна еще до зачатия знала: жизнь – далеко не сахар. Возможно, именно поэтому она обмоталась в материнской утробе пуповиной и благополучно задохнулась в родовых путях. Конечно же, ее откачали.
Потерпев поражение в первой
