что бывает у кулачных бойцов, ну и еще кое-что. На шрамы, к сожалению, никто внимания не обратил, а теперь уже поздно требовать эксгумации, да и оснований, как вы понимаете, для этого маловато. В общем, имеем то, что имеем. Я, понятно, заинтересовался этим делом, и начал свое негласное расследование. Своей первейшей задачей, я поставил выяснить, кто мог желать ему смерти. Это было несложно. Таковых нашлось немало. Наш бургомистр, был, увы, человеком неуравновешенным и малоприятным, хоть о покойниках так говорить, и не принято. К слову, первое, о чем упоминали его домочадцы это о его замкнутости и невероятном аскетизме! Он буквально сидел на хлебе и воде! Хотя, супруга и служанка питались вроде бы относительно нормально. Лишь изредка он позволял себе блюда из овощей, а уж мясо или рыбу он и вовсе ел всего-то несколько раз на каких-то официальных приемах. Кто-то мне об этом рассказывал. Впрочем, как ни странно, но при всей своей скаредности, он, видимо, не был алчен. Во всяком случае, наш бургомистр был довольно равнодушен к накопительству. Нет, деньги у него, понятно, водились, но он ни разу не был замечен ни в каких сомнительных связях. А ведь к нему просто косяками шли всякого рода купцы и землевладельцы, пытаясь заручиться поддержкой. Но и тут он сумел нажить множество врагов, отказывая даже в делах, которые могли оказаться очень для него выгодными, и при этом, что называется, «комар бы носа не подточил». Так что, поскольку подозревать можно было многих, дело обещало быть непростым. Но, я не торопился. Я всегда знал, что терпение есть второе имя успеха. В таких случаях, когда не вполне ясно, что и зачем нужно делать, следует сконцентрироваться на нужной идее, но ничего не предпринимать конкретно. Так я и решил. Всякий раз, когда было на то время, я вызывал образ покойного и как бы задавал вопрос: «Кто?». Все шло своим чередом, а я, тем временем, решил поспрашивать у людей его окружения, не было ли чего-то странного накануне его смерти. Но, никто мне ничем помочь не мог. Все только пожимали плечами, мол, что могло быть странного? Весь день он проводил в городской ратуше, а вечерами дома.
– Но!– Маркус поставил свой бокал на столик и затем поднял указательный палец. – Дело в том, что накануне, примерно с месяц до смерти, бургомистр пригласил меня к себе, дабы сделать свидетелем его завещания.
– Интересно. – Альфред отпил из бокала.– Почему вас?
– Почему меня – не берусь судить. Пару раз я оказывал ему ничтожные услуги, и он мне, видимо, стал доверять больше, чем другим. Короче говоря, он показал мне небольшой окованный ларец. В ларце было, собственно, завещание, которое я и заключил своей подписью как обычный свидетель. Но, кроме завещания, бургомистр принес также и пухлый конверт плотной голубоватой бумаги, пожалуй, чуть больше обычного почтового. На нем не было ни марки, ни штемпелей, конечно. Так вот, конверт он при мне запечатал своей печатью, и после велел мне также поставить и сургучную печать с моим вензелем. Я так и сделал. Тогда он тотчас написал на нем: «Вскрыть сей конверт доверяю Маркусу
