союзы. Под властью Филиппа большинство из них внезапно осознало себя частью единого политического образования, и с политической точки зрения это образование было монархией – строем, от которого греки уже успели отвыкнуть. Век полиса подошел к концу, ему на смену пришел век царств, или империи. Почему же Филиппу понадобилось захватывать Персидскую империю? Возможно, он стремился освободить греческие города, которые по-прежнему платили дань Персии; возможно, он хотел раз и навсегда устранить для Греции угрозу персидского вторжения. Так или иначе, очевидно, что Филипп был царем-воином и вся его власть была добыта с помощью войск. Когда он подчинил себе Грецию, ему и его преисполненным боевого духа, опытным, закаленным в сражениях солдатам было больше некуда наступать. Возможность же остановиться и возвратиться в Македонию, распустить войско по домам, к полю и хозяйству, Филиппу, судя по всему, просто не приходила в голову. Дополнительной причиной могло быть то, что новая держава оказалась вероятной мишенью для нападения со стороны персов. В любом случае, для Филиппа и его сына Александра пределом стремлений не являлось ни благоустроенное общество, ни хорошо управляемый полис, ни установление прочного союза между неуживчивыми греческими государствами – целью было повелевать всем миром. Достичь этой цели можно было только одним путем – повергнуть Персидскую державу и установить взамен собственную.
Когда Филипп умер в 336 году до н. э., царем Македонии и главой греческой федерации стал его девятнадцатилетний сын Александр. Дорога царствия была уже проложена – греческие армии находились в этот момент в Малой Азии, маршируя к Иссу, навстречу Дарию III. Последующие 12 лет Александр провел во главе войска, которое исходило Персидскую империю вдоль и поперек, захватив и подчинив по пути Сирию, Финикию, Египет, Вавилон, Сузы и Персеполь. Он разгромил Дария в трех сражениях и насадил свою власть во всех областях, куда только могли дойти его воины.
Нам сегодняшним Александр представляется блистательной и даже романтической фигурой, возможно, величайшим полководцем всех времен и народов. В то же время есть основания утверждать, что его походы были одним из первых примеров характерно западной культуры ведения войн. Традиционный всадник-воин азиатских степей использовал нелобовые нападения и отступления, полагаясь на метательные снаряды, тактический отвод сил и сохранение резервов как на средство изматывания противника, вместо того чтобы пытаться уничтожить его в генеральном сражении. Народы, пользовавшиеся такими методами, оседая в низменностях и основывая сельскохозяйственные и городские общества, продолжали воевать по-прежнему, сочетая тактику внезапных набегов с дипломатией и культурным поглощением соперников. Философию войны как орудия сдерживания исповедовали многие азиатские общества – от китайцев до арабов-мусульман, – и персы ничем не выбивались из этого ряда.
Для отрядов Александара, напротив,
