На свежих конях поедем, – повторил старший и потянул Тану в сторону. Понятно, для чего. Как говорил Уннар-заш – она здесь лакомый кусочек. Сокровище. Кто ж удержится от соблазна?
Тана не стала задавать лишних вопросов. Зная, что убийца Уннар-заша тяжел на руку, изобразила страсть просто запредельную, чем весьма того порадовала. То, что от запаха немытого тела мутило – это мелочи. Главное, не покалечил, а это уже дорогого стоит. Даже ей руку подал, жесткую, мозолистую, поднял на ноги, и потеплевшим голосом сказал:
– Приведи в порядок одежду, женщина. Не врут сплетни. Будешь и дальше умницей, найду тебе хорошего хозяина. А нет – продам для развлечений. Повелитель, он, конечно, владыка… Но скуповат. А мне не помешает золотишко на старости лет.
– Дей-шан так великодушен, – проникновенно выдохнула Тана, – я благодарна хозяину.
– Вот и ладно, – Дей-шан застегнул пояс, – а теперь ехать надо.
Когда они подошли к лошадям, Тана перехватила взгляд Риэду, брошенный в сторону Дей-шана. Зависть. И Ненависть. Непонятно даже, чего больше.
Риэду помог ей взобраться в седло, и Тана не смогла отказать себе в удовольствии незаметно погладить его по мускулистой руке. Черные глаза воина жарко полыхнули, но он быстро отстранился и, сутулясь, побрел к своему коню.
– Давай, шевелись, – прикрикнул Дей-шан, – Иллерон нас ждет.
***
Занимался малиновым заревом рассвет над бескрайней степью. Как выяснилось, Тана совершенно не умела ездить на лошади – выяснилось после того, как она кубарем полетела на сухую землю. Поэтому Дей-шан взял ее к себе в седло. Не доверял, значит, молодому. Тана не сопротивлялась: во-первых, особого выбора ей все равно никто не предоставил, во-вторых, особого отвращения к Дей-шану она тоже не испытывала. Ну, мужчина. Грязный, немытый. Просто еще один мужчина.
Правда, время от времени позвякивал в голове тревожный звоночек – не отхватить бы от этого «еще одного» какой-нибудь сюрприз. Ребеночка, например. Но это тоже не казалось смертельно-опасным. Главное – подстроиться под ситуацию, мимикрировать, превратиться на время в покорную мышку. Ровно до тех пор, пока что-нибудь не изменится.
«Я переживу все это, – вяло думала она, – а там посмотрим, чья возьмет».
Теперь, когда они крупной рысью следовали куда-то на юго-восток, у Таны появилось время подумать и осмыслить ту ситуацию, в которой она оказалась.
Дела обстояли – не очень. Можно даже сказать – поганенько.
Память словно старинная, наполовину осыпавшаяся мозаика. Не осталось ничего внятного о той, прошлой жизни, которая закончилась благополучно в тот момент, когда Тана открыла глаза и обнаружила себя лежащей среди колышущегося моря пожелтевшей травы. Голова противно гудела, тело болело, но у нее нашлись силы куда-то идти в надежде встретить людей. Потом силы иссякли, и в себя она пришла уже под внимательным взглядом огромного, загорелого до черноты человека в странном одеянии, очень похожим на те доспехи из кожи, которые ей доводилось встречать…
