что не могу ответить.
Когда этой сволочи, охраннику, надоело изгаляться надо мной бедненьким, старик открыл рот и заговорил. Все бы хорошо, но что он говорит – совершенно непонятно. Как мог, попытался объяснить, что ничего не понимаю. Старик, вроде понял. Замолк и о чем-то задумался.
Некоторое время ехали молча.
У меня не было настроения общаться. К месту, или нет, но вспомнилось мое видение. Что за голоса? Что за «отстойник»? Хотя, какой смысл в бреде? Или … Нет. Я атеист-материалист. И попал в портал. Ну совершенно обычное дело. Нет. Портал – просто редкое природное явление. И иллюзия склона, скрывавшая вход в пещеру, – голография, обычная голография, или оптическая иллюзия. А то, что не смог вернуться, так это совсем просто, не смог найти проход, иллюзия, скрывающая его, очень качественная. Все просто. Так просто, что совершенно верю в такое! Особенно, что плохо искал проход для возвращения. Ну, а голоса. Слишком логичный был разговор. А может это, все же, шутки подсознания? Вновь пустые философствования? А что еще делать? Особенно сидя голым в железной клетке? Местный язык изучать!!! Мне тут жить! А как жить без общения? А может прикинуться глухонемым? Так я уже отвечал охраннику. Ну не поняли мы друг друга и что? Говорить то могу и слышу все. Да даже «глухонемым» совершенно не помешает знание языка. Только бы дед помог. Сообразил, как обучить.
Подсел поближе к соседу. Стукнул себя в грудь и произнес:
– Илья.
Указал на соседа и не лице изобразил вопрос. Он сообразил, что я хочу.
– Рух Ляд.
Я повторил:
– Рухлядь? – и указал на него.
– Рух Ляд, – терпеливо поправил он.
– Рух Ляд, – повторил я.
Он заулыбался в знак согласия. Указал на меня.
– Иль Я?
Поправлять не буду. Пусть буду «Иль Я». Хорошо, что больше не исковеркал и, вроде, подошло имя к местным условиям.
Начав с имен, стал осваивать другие слова. К концу дня смог запомнить и понять около сорока слов.
Вечером дали еду: кусок лепешки, кусок чего-то наподобие сыра, глиняную чашу воды. Пища хоть и не изысканная, но и не какие-нибудь «помои».
Ночью почти не спал. Холодно. Что плохо в этом мире, кроме всего прочего, например моего плена, так это приличный перепад температур дня и ночи. Странно, но, несмотря на холод, не простыл. А ведь ночью боялся, как бы не схватить простуду, а то и воспаление легких. Лечиться ведь нечем.
Следующий день прошел, как и первый. Прогресс в изучении языка был на лицо. Вечером уже мог говорить на простейшие темы: поесть, попить, все охранники – сволочи.
К концу пятого дня, коряво, на уровне «моя не твоя, командира, чукча кусать хочет …», но мог объясняться. Старик, разговаривая со мной, постоянно смеялся, терпеливо поправляя меня.
Шестой день пути. Прибыли на место.
Глава 3
Серебряный рудник. Каторга.
Старая, полуразвалившаяся стена, огораживала лагерь «администрации» и охраны. В пределах стены размещались
