в ответ.
– Здравствуйте, Мира! – поприветствовал он, поднявшись с места, и предложил: – Присаживайтесь.
Мира кивнула, благодаря за приглашение, и села за столик, непроизвольно успев, чисто по-женски, оценить его фигуру и загар. Все очень достойно и даже более того – и фигура, и загар, и дорогие плавки-шорты.
– Вы здесь отдыхаете? – первой спросила она.
– Да вот отпуск неожиданный на недельку перепал, – кивнул господин Барташов. – Что-нибудь выпьете?
– Я бы выпила чего-нибудь холодного, сока или безалкогольный коктейль, например, – согласилась Мира.
Барташов призывно махнул рукой официанту, маячившему где-то у дверей кафе.
– Как там Петенька? – спросила Мира.
– Петя хорошо, – улыбнулся по-доброму Барташов. – Все вас вспоминает. Просится в гости.
– А мама ваша как? Выздоровела?
– Мама выздоровела. Сейчас в полном порядке.
– Вы тут с семьей? С Петенькой? – спросила Мира и поглядела вокруг, выискивая взглядом ребенка где-нибудь поблизости.
У нее от предвкушения возможной встречи с малышом сделалось тепло и радостно на душе.
– Нет, – ответил Андрей Алексеевич. – Петя сейчас с мамой. Она с мужем приехала работать в Москву на несколько месяцев, и сын это время поживет с ними.
– Как с мамой! – охнула Мира.
У нее что-то оборвалось внутри от этой новости. Ей неожиданно и совершенно реально на какое-то мгновение сделалось плохо.
– А в чем дело, я не понял? – удивился Барташов.
– Ну, как же так, с мамой! – чуть не плача, негодовала Мира. – Он же ее боится!
– Кого? – откровенно обалдел Андрей. – Эллу?
– Я понятия не имею! – расстроилась Мира. – Наверное, Эллу, если так зовут его мать!
– А что тут происходит? – вдруг возникло, как ниоткуда, крутое женское бедро прекрасной формы. – С кем ты тут беседуешь, дорогой?
И Мира подняла взгляд от этого самого гладкого загорелого бедра и, запрокинув голову, посмотрела в лицо блондинки.
– Это любимая подруга моего сына, – торопливо пояснил Андрей, наклоняясь вперед, чтобы видеть Миру.
– А-а-а, – пренебрежительно протянула блондинка. – Няня. Понятно.
И, переступив ногами, как породистая лошадь, развернулась спиной к Мире, встав между ней и мужчиной так, словно загораживала Барташова от девушки.
– Дорогуля, – промурлыкала она и, заметив подошедшего официанта, резко сменила тон на командный: – Принесите мне «Мохито»! – И снова по-кошачьи мурлыкнула Барташову: – Ты знаешь, я там нашла совершенно прекрасную вещицу…
Мира встала и вышла из кафе. Молча.
Ей была глубоко безразлична эта отшлифованная загаром баба и, по большому счету, безразличен этот Барташов. Она так ужасно, так невероятно расстроилась из-за Петьки, мгновенно представив себе так отчетливо
