затрепетали, выдавая внутреннее нетерпение. Богдан мог узнать все подробности, сделав только один звонок. Но не стал. Не желал, чтобы посторонние знали о его привязанности. Хотя о какой привязанности тут может идти речь?! То, что он испытывал к этой девочке, подходило под другое определение.
– Я бы хотел услышать это от тебя.
– От меня… – Стас скривился. – Я и с Иридой толком поговорить не могу, а ты хочешь от меня.
– Стас, не валяй дурака. Рассказывай.
– Мать твою ж! Рассказывай! Тебе легко сказать, а у меня голова идет кругом от одной мысли… В общем, если коротко, то Ирида связалась с одним ублюдком, который не желает ставить ей метку. Голову морочит. А Иридка влюбилась и, кажется, ни хрена не понимает в какое дерьмо вляпалась.
Лицо Богдана словно окаменело. Нервно дернулся кадык, заходили желваки, глаза приобрели выражение затаенной угрозы. Так хищник выжидает, подкарауливает жертву, прежде чем сделать единственный, но роковой бросок.
Стас, поглощенный собственными эмоциями, не заметил перемены в друге. Да и алкоголь притупил бдительность. Стас не воспринимал Богдана, как человека, несущего угрозу в их с Иридой и без того непростую жизнь, и мог позволить себе быть искренним в его обществе. Напротив, где бы они сейчас были, если бы не Богдан?
– Она… – Богдан, прежде чем продолжить, прочистил горло. – Она не девственница?
Вопрос был актуальным. Если разговор зашел про метку, то и про чистоту девушки можно было смело спрашивать.
Стас снова приложился к бутылке. На этот раз прямо из горла.
– Ты, как всегда, проницателен.
Несколько слов. Обычных. Вроде бы ничего не значащих. Те слова, которые мы постоянно используем в жизни. Но сейчас, соединенные вместе, они приобрели губительный смысл.
Привычный «держать лицо» Богдан внешне никак не отреагировал на слова друга. Лишь приподнял бровь, выражая легкое удивление. Он же должен был как-то показать, что понял причину тревоги друга.
– Черт побери, Стас, – голос Богдана прозвучал с привычной ему легкой иронией, – Ирида же в прошлом всегда отличалась послушанием. Боялась нашкодить. Была здравомыслящим ребенком. Она не может не понимать последствия совершаемых действий.
Стас горько рассмеялся.
– Говорю же, влюбилась она! Голову потеряла. Не желает слушать, что я ей говорю. Верит, как дурочка, этому ублюдку! А я… Мля, шею бы намылить ему!
– Так в чем дело? Намыль.
– Намылил бы с превеликим удовольствием, только… – лицо Стаса побледнело, выдавая внутренние метания и сомнения. – Только если меня закроют, кто позаботится об Ириде? Он? Да начхать этому упырю на Иридку! Ещё причину вескую дам, чтобы оттолкнуть её от себя окончательно. Сейчас хотя бы призрачный шанс есть, что в нем заговорит совесть, и он поставит ей метку.
– Парень не из простой семьи?
– Конечно, нет. Сам знаешь… Такие, как я, двадцать раз подумают, прежде чем лишать девушку невинности.
