стороны «моего» каштана доносились развязный смех и пьяные выкрики. Раньше я наверняка прошла бы мимо, но сейчас будто черти в спину толкали, заставляя уверенно шагать к развлекающейся компании. Две размалёванные девицы пили пиво и обжимались с дружками. Третий сидел прямо на земле, наверное, ему подружки не хватило.
Вблизи они выглядели лет на пятнадцать, может, шестнадцать. Мне казалось, что дети не могут представлять опасности. Я вежливо попросила их убрать за собой. Сидевший в сторонке парень вскочил, и предложил мне самой собрать мусор. От такой наглости я опешила, но шагнула через живую изгородь. Дальнейшее вспоминать не хотелось.
Мальчишка схватил меня за руку и дёрнул к себе. Я буквально впечаталась в него, запах перегара ударил в ноздри. Рванулась, попыталась вывернуться, но паршивец оказался цепким. Как на зло, поблизости ни одной живой души – детская площадка слишком далеко, а для влюблённых парочек рано.
Девицы с дружками щедро отпускали глумливые комментарии. Татуированные змеи извивались на жилистых предплечьях обидчика, будто пытаясь ужалить. Я вырывалась, но несмотря на молодость парня, моих сил оказалось недостаточно. Мысли о возможном продолжении заставили покрыться холодным потом.
Подонок прижал меня к стволу дерева. Неровности коры больно врезались в спину, мне в лицо щерились давно не чищенные крупные зубы. Издеваясь, он несколько раз лизнул мне щёку, нарочно оставляя на ней потёки слюны. Вот гадёныш! Грязные руки смяли на мне футболку, жёсткие заусенцы царапнули по голой коже живота. Я закричала, но звук получился тихий и неубедительный, больше напоминающий сипение.
Голова закружилась, я обмякла в руках мальчишки. Рука с грязными обгрызенными ногтями потянулась к моей груди, меня замутило от омерзения. Вдруг он вскрикнул и отдёрнул руку, будто обжёгся. Одновременно моё сознание прояснилось, вместо ужаса я теперь чувствовала злость и с криком вырвалась.
Наконец-то прорезался голос! Визг получился знатный, переходящий в ультразвук. Пока ошеломлённые подростки озирались, ожидая появления моих спасителей, я перепрыгнула низкий кустарник и помчалась к выходу из парка.
Домой неслась, задыхаясь от бега, хватая воздух широко раскрытым ртом, обжигая и без того саднящее горло. Ещё в коридоре принялась сдирать с себя измятую одежду. Мыться, скорее мыться!
Отчаянно щипали от горячей воды, мыльной пены и жёсткой мочалки царапины, но я не обращала внимания. Тело распарилось и горело под обжигающе горячими струями, но мне казалось, что нужно намылиться ещё и ещё.
Ноги подломились, сердце бесновалось в груди, а я смывала водой и слезами скопившееся напряжение. Помогали привычные запахи геля для душа и шампуня. Мытьё волос и вовсе восстановило равновесие – всё-таки промыть такую гриву машинально не получится.
Натянула на нос капюшон махрового халатика и поплелась на кухню. Мне нужен горячий успокоительный сбор. Ломоть мягкого белого хлеба, майонез и завалявшийся
