грозный вид, был человеком душевным, и ему многое приписывали досужие языки.
– Куда же вы, Александр Михайлович?! – Неожиданно для себя доктор догнал в коридоре Шурика и попросил его вернуться в кабинет. – Знаете, Александр Михайлович, вы мне нравитесь. Своей прямотой, откровенностью… Держитесь молодцом! Другие от такого диагноза сразу паникуют, гроб заказывают. А вы – боец! Да сядьте уже! Успокойтесь…
– Извиняйте, Палыч, – опустив глаза, бурчал Шурик. – Первый раз в жизни прорвало. Не верите?! Сам диву даюсь. Как-то, что ли, сошлось все разом. Вот и вывернул душу-то. Еще эта циркона ваша, пропади она пропадом…
– Карцинома, – поправил доктор.
Он подошел к шкафчику с пузырьками, достал начатую бутылку дорогого коньяка, разлил по стаканам, скальпелем нарезал лимон…
– Благодарность от пациентов. Иногда вот расслабляюсь. Бывают очень тяжелые дни, – пояснил Палыч. – Ладно. Давайте-ка, Александр Михайлович, выпьем. Это хорошо, что вас, как вы говорите, прорвало. Защитная реакция организма. Да вы не стесняйтесь, присаживайтесь поближе.
Шурик уселся напротив доктора и робко кивнул в сторону стакана.
– А мне можно? С вашей этой… цирконой-то? Последнее время мутит сильно. Видно, я уж свое отпил. Признаться, раньше сильно уважал, до злоупотребления.
– Можно, можно, – подтвердил Палыч и одним глотком маханул коньяк.
– Ну, раз даете отмашку, – и Шурик вслед за доктором опрокинул свой. – Хор-р-р-ош! – выдохнул он и потянулся за лимоном. – Я такой, наверное, первый раз пью. Хотя замечу, первач на корешках – не хуже. А может еще и переплюнет этот ваш, дорогой. Это я, как специалист утверждаю. В лесу, по осени корешков калгана накопаю, залью первачом и настаиваю в темном месте. Лучше всего в земельку закопать, этак на месячишко. Уверяю вас, с чистой душой можно за границу отправлять! У них такого не найдешь. А уж вишня на перваче – это, я вам скажу, особый статус! Но ваш тоже ничего, – подытожил Шурик скорее, чтобы не обидеть доктора.
– Я рад, что вам понравился. А вы что, Александр Михайлович, за границей бывали?
– Да откуда! – Шурик безнадежно махнул рукой. – Я и на море-то ни разу не был. Просто, я так думаю. И в этом деле, уверяю вас, неплохо разбираюсь. Говорят, ну, те, кто пробовал мои настойки, у меня редкий талант. До тридцати рецептов домашнего коньяка знаю. Сам изобрел. Еще никто не жаловался. Если вам в этом деле совет или помощь нужна, с легкой душой выручу.
– Ладно, – улыбнулся доктор, – буду иметь в виду. Вот вы меня тут упрекали за бардак в больнице. И что ваша жизнь не сахар. Наверное, думаете, что моя краше? Да нисколько! – Палычу хотелось как-то поддержать своего незадачливого пациента. – Только я в другом измерении кувыркаюсь. Знаете, бывают дни – белым кипятком все внутри кипит, а сделать ничего не могу! А вам спасибо, что не постеснялись правду в глаза высказать. Ценю!
– Водится за мной такой грех, доктор. Поспорить люблю, – встрепенулся
