и она заявила бы, что у нее были дурные предчувствия.
– Этот Гепен давно здесь служит? – прервал ее мэр.
– С весны.
– Чем он занимается?
– Его прислали из «Прилежного садовника», он ухаживал за редкими цветами в оранжерее мадам.
– А… про деньги он знал?
– Да! Да! – хором ответили слуги. – В людской о них было много разговоров.
– А Гепен, – ворвалась в разговор словоохотливая горничная, – прямо так и сказал мне: «Подумать только, у графа в секретере такие деньжищи, что нам всем хватило бы их до конца жизни».
– А что он за человек?
От этого вопроса языки у слуг словно присохли к нёбу. Все молчали, прекрасно понимая, что любое слово может послужить основанием для чудовищного обвинения. Однако конюх из дома напротив, явно горевший желанием принять участие в разговоре, подобных опасений не испытывал.
– Гепен – отличный парень, а уж жизнь повидал… Господи, каких только историй от него не услышишь! Чего он только не испытал! Раньше, вроде, был богат и если бы пожелал… Работа у него в руках горит, а уж гульнуть или там погонять шары на бильярде – другого такого не сыскать…
Невнимательно, вполуха слушая эти показания, а верней сказать – болтовню, папаша Планта сосредоточенно рассматривал ограду и калитку. Вдруг он повернулся и, к великому возмущению мэра, прервал конюха:
– Ну хватит. Прежде чем продолжать допрос, неплохо бы посмотреть, что за преступление совершено, и совершено ли оно. Пока мы не имеем никаких доказательств этого. У кого из вас есть ключи?
Ключи были у камердинера, он открыл калитку, и все вошли во двор. Как раз появились и жандармы. Мэр велел бригадиру следовать за ним, а двоих поставил у ворот, приказав никого не впускать и не выпускать без его разрешения. Только после этого камердинер отворил дверь дома.
II
Если даже в доме графа де Тремореля и не было совершено преступления, то явно случилось нечто из ряда вон выходящее; невозмутимый мировой судья понял это, едва переступив порог.
Стеклянная дверь в сад распахнута настежь, три стекла в ней разбиты. Клеенчатая дорожка, соединяющая все двери, сорвана, кое-где на белых мраморных плитах запеклись капли крови. Самое большое пятно виднелось у лестницы, а на нижней ступеньке была какая-то омерзительная грязь.
Почтенный г-н Куртуа, не созданный для подобных зрелищ и миссии, какую ему предстояло исполнить, едва не упал в обморок. По счастью, чувство собственной значительности и важности придало ему энергию, в общем-то не свойственную его натуре. Чем трудней представлялось г-ну мэру расследование этого дела, тем сильней хотелось ему довести его до конца.
– Проводите нас к тому месту, где вы обнаружили труп, – приказал он Берто.
– Мне кажется, – вмешался папаша Планта, – что разумней и логичней было бы начать с осмотра дома.
– Пожалуй, да… Действительно, я и сам так подумал, – ухватился за этот совет г-н Куртуа, как утопающий хватается
