выдержать.
– Слав, хватит? Как считаешь? – мою руку ловит Петр, но я налить уже успел. – Ты давно хорош, ничего не скажешь.
– Петр Иванович, ты анестезиолог, если мне память не изменяет? А еще психолог?
– Ну. И что?
– Это не пьянство. Это анестезия. Лечение! – объясняю я.
– Против чего?
– Паршивой жизни, – залпом осушаю до краев наполненную рюмку. – Ик! Тем более меня чо-та не берет, как следует.
– Твоя жизнь не так ужасна.
– Я это сто раз слышал.
– Так почему не понял?
– Вам сейчас так хорошо, что вы ни морально, ни физически не способны ощутить гадство моей жизни в полной мере.
– Ты не знаешь, что сейчас сказал. Даже не верится, что ты медик. Я за всю жизнь научился дважды ценить каждый вдох: когда лишился семьи и когда поборол кому. Я десять раз подумаю, прежде чем сказать, что жизнь – отстой.
– И я – тоже. – Вмешивается Сергей, и я помню, что произошло с ним, помню, что Карина и Петр его новая хорошая семья вместо мамы Алисы, которая была лучшей подругой Карины и умерла, и вместо папаши-убийцы, который погиб при перевозке заключенных несколько месяцев назад, но… Но тебе повезло, пацан, потом тебе крупно, сказочно повезло, ты урвал себе в родители двух лучших людей, так что молчи, пацан, молчи. И не смотри, не смотри на меня, настолько уж твое лицо сильно на предмет родного отца Владлена Переса. У тебя есть от него все в чертах лица, есть все от черноты волос, зато… у тебя доброе сердце и добрый взгляд. Даже чуткий, отзывчивый, но не сожалеющий, как будто ты все понимаешь, все то, что бушует во мне. Ты и сам прошел через эту войну, знаю. Я помню, помню тот день, как ты чуть не погиб и как мы с Артемом обняли тебя в больнице, а ты нас шоколадкой угостил. Родной отец тебя хотел убить, и лучше вообще отца не иметь, чем такого, как Владлен, но сейчас у тебя и отчество и фамилия другая, тебе повезло, крупно повезло, поэтому молчи, пацан. Молчи, молчи.
– Значит, я на вашем месте сдох бы сразу. – Говорю вслух. – Я не боец. Ик! Я дерьмо.
– Неправда, судя по тому, как ты боролся за девушку. – Припоминает Петр. Отчаянный он мужик. Смелый.
– Но я проиграл.
– Потому что она – выбрала сдаться. Не за что бороться в одиночку. Когда двое борются, подобное сражение обречено на успех. Она должна была хотеть двигаться вперед, а за нее это делал ты. Так не должно быть – хотеть вместо другого человека.
Я жмурюсь, и пойло выходит из меня наружу через глаза. Секундой позже у меня и из горла вываливается странный звук, но не стыдно. Я словно отключаюсь, перегораю на минуточку, превращаюсь в песчинку и исчезаю в пространстве галактики – никак наркоза надышался. Прихожу в себя от нескольких толчков Сергея. Его страх за мое состояние песком забился в каждую лазейку
