сел на здоровенную кровать. Простыня была темная, чтобы стирать реже. Акемгоним усадил женщину себе на колени. Он снял ее вонявшую потом блузку и расстегнул лифчик. Грудь Белоснежки не особенно провисала. Форму ее сосков не тронуло грудное вскармливание. Женщина прижалась к лицу Акемгонима вспотевшей грудью, давая ему соски. Белоснежка попыталась опрокинуть его. Горгоной сбросил ее на кровать. Он скинул пиджак и расстегнул на женщине брюки. Администратор стянула их, оставшись в застиранных красных трусах.
Акемгоним быстро разделся. Минут пять они целовалась, щупая: Горгоной – вагину, Белоснежка – член. Затем Акемгоним снял ее трусы, пососал грудь женщины, надел Durex и вошел.
– Какой ты большой, – сказала женщина, и Горгоной задвигался в ней.
Неожиданно для экземпляра с крупными формами Белоснежка оказалась любительницей жесткого траха. Судя по чавкавшим звукам, взмокла она до неприличия. Ее вагина была чрезмерно разработана – из-за отсутствия должного трения Горгоной не мог кончить сверху. Он вышел и поставил женщину раком.
– Ой, – сказала она и протекла.
По-собачьи дело шло лучше. Акемгоним вспомнил стрельбу по доберману.
Петрович с давних времен оказывал услуги некоему толстосуму. У того была племянница двадцати лет. Отец хотел выдать ее за парня из какой-нибудь богатой семьи. Девка была не из робких. Она нашла полунищего длинноволосого гитариста и всерьез собралась замуж. Мать переметнулась на сторону дочери, бракосочетание ждали в июне. Отец запил, и дядя принял командование на себя.
Он рассудил, что требовался мерзавец, который успел бы похитить сердце невесты до июня. Мартынов хотел было впрячься сам, но девка презирала его за ресторан.
Между тем, юридический бомонд еще не забыл любовный экзерсис Акемгонима полуторалетней давности. Горгоной тогда мимоходом разорвал помолвку дочери вице-президента крупного зарубежного банка. Она гостила у семьи русского жениха – инвестиционного банкира. Женщина была старше Акемгонима на пару лет. Банкирша случайно ответила на его ленивые домогательства. Влюбилась она безоглядно, позабыла карьеру и жениха, хотела только Горгоноя. Она была не красавица и слишком тощая, зато ухоженная, воспитанная. Им пророчили венец, но Акемгоним счел его терновым. Он не хотел в пажи к гораздо более состоятельной любовнице. Банкирша продержалась три месяца, аккурат до Вероники. В паре компаний Горгоной стал нерукопожатным. Мамы-папы и женихи-любовники узнали, от кого надо было прятать девок.
Горгоной встретился с шекспировски коварным и притом бородатым дядей невесты. Тот назвал цену, Акемгоним удвоил, сошлись посередине. Тридцать процентов Горгоной взял авансом и четверть отстегнул Мартынову за сводничество. Акемгоним оговорил легитимность траха невесты. Также Горгоной обсудил безусловное покровительство дяди в случае нападок иных родственников.
Жутковатые стоны Белоснежки вырвали Акемгонима из задумчивости. Он ускорился, и женщина вскрикнула, чуть повернув к нему голову. Акемгоним заметил, что широко раскрытые глаза женщины были устремлены вперед. Горгоной отвел взгляд.
