Я не знаю. Я просто закрыл тут все и пошел домой. Я правда не обратил внимания.
– А вы не видели, говорил он с кем-нибудь из танцовщиц?
– Дэррел? – Котар отвел глаза, как будто раздумывая. Трейси подумала, что он сейчас запрется. Но он сказал: – Нет. Я такого не видел.
Трейси бросила взгляд на Кинса. Тот тоже заметил. Она протянула Котару визитку.
– Вечером мы вернемся поговорить с девушками, которые работали вчера с Вероникой.
Глава 18
Бюро судмедэкспертизы округа Кинг перевели из старого полутемного бункера в медицинский центр Харборвью, современное высотное здание с широкими коридорами и просторными кабинетами, полными света, который лился внутрь через тонированные окна фасада. Трейси и Кинс нашли Стюарта Фанка в лаборатории, где он внимательно изучал что-то под микроскопом. Фанк сам позвонил им, едва они вышли из «Пинк Паласа» и поехали к Центру юстиции. Он только что получил предварительный отчет токсиколога по Анжеле Шрайбер, и родственники Вероники Уотсон должны были прийти на опознание тела.
Многие работники системы правосудия города Сиэтла считали Фанка странным типом, но Трейси он нравился. Своей неряшливой внешностью он напоминал ей любимого преподавателя химии из колледжа. Над ушами у него вечно торчали пучки седеющих темно-русых волос, голова казалась крупноватой для его узких плеч. Кустистые брови, по которым, как однажды метко выразился Кинс, «газонокосилка плачет», топорщились из-за очков в серебристой оправе. Когда его вызывали для дачи показаний в суд, он неизменно являлся туда в галстуке-бабочке и твидовом пиджаке с заплатками на локтях. Присяжные его обожали.
Фанк сразу заговорил об Анжеле Шрайбер.
– Как и в крови Николь Хансен, в ее крови обнаружен флунитразепам.
– Рогипнол, – сказала Трейси.
То, что убийца пользуется рогипнолом, было специфической деталью, которая могла помочь им при опросе свидетелей.
Фанк продолжил:
– Будучи связанной, жертва удерживает положение лишь до тех пор, пока усталые мускулы не начнет сводить судорогой. Единственный для нее способ облегчить боль в мышцах – это выпрямить ноги. Что приводит к затягиванию петли на шее и уменьшению доступа кислорода. Постепенно жертва теряет сознание.
– Сколько она могла продержаться?
– Трудно сказать, ведь она подвергалась большому стрессу.
– А что за ожоги у нее на ступнях? – спросил Кинс.
– Определенно от сигарет, – ответил Фанк.
– Но на Николь Хансен таких следов не было?
– Нет.
– Значит, что-то изменилось, – сказала Трейси. – А других следов насилия на ней нет: заживших шрамов или синяков? Может, она была из тех, кто любит над собой поиздеваться?
– Больше ничего, – сказал Фанк.
– Сколько нам ждать конечного результата токсикологии?
– Лаборатория обещала заняться им в первую голову, вместе с мазками из вагины и бактериальным посевом. Однако я не думаю, что результат подтвердит факт сексуального насилия. – Фанк
