столицы! – ответила я первое, что пришло в голову.
– Из Петербурга, значит… – кивнул один из полицейских. – То-то я смотрю, одежа у вас чудная.
Его товарищ был настроен менее благожелательно. Смотрел подозрительно, с недоверием. Потом сказал:
– Сейчас одежу какую угодно сшить можно. Надо их к господину полицмейстеру отвесть. Пусть сам разбирается.
Вредный мужичонка опустил руку на рукоятку шпаги, висевшей на поясе, давая понять – все будет так, как он велит. Отступать было некуда. И я сказала:
– Конечно, пройдемте к господину полицмейстеру. Мы бы и сами к нему наведались.
Мы послушно потопали за коллегами. Вскоре оказались у небольшого строения.
Это и был полицейский участок. Небольшой, одноэтажный, но чистенький и добротный. Внутри тоже царил порядок. Вдоль стен длинной продолговатой комнаты, куда нас ввели, располагались несколько столов. Перпендикулярно им, в конце комнаты, стоял самый большой стол. За ним и восседал главный полицмейстер, уже немолодой мужчина. Широкоплечий, грузноватый. Глаза небольшие, нос крупный. Волосы покрыты сединой, так же как и густые бакенбарды. На начальнике был мундир из дорогого сукна. На плечах красовались погоны, а на груди – ордена. Видно было, что перед нами – старый вояка, дослуживать которому пришлось в полиции, как и многим военным того времени.
– Ваше превосходительство! – отрапортовал противный недоверчивый мужичонка. – Вот сторонних людей привел. Говорят, что из Петербургской полиции.
Главный полицмейстер расцвел:
– Здравствуйте, гости дорогие! Эка у вас униформа чудная! Но мне нравится! У вас в столице, что ни год, то мода меняется. Моя Аксинья Ильинична и дочь Татьяна с этой модой разорят меня со дня на день. Только сошьют платья новые у модистки, казалось бы, носи да носи. Нееет! В сундук едва ношенную вещь. Уже не модно, видите ли! Ох, забыл представиться. Главный полицмейстер Рязинского уезда, Степнов Иван Никифорович.
– Лейтенант Рыбкин! Алексей, – отрапортовал Леха. – А это Настя.. Ой!
Глаза полицмейстера округлились. Он был прост и прямолинеен. Спросил:
– Настя?! А чего тебя бабским именем назвали?
– Так модно! Ну в Питере модно, чтобы у мужчин женские имена были. А у женщин – мужские. У нас уже все почти переименовались, – безбожно врала я, мысленно убивая Рыбкина.
– Ох, слава Богу, что мы в глубинке живем! – обрадовался главный полицейский. – Это что, получается, пришлось бы мне Наташкой быть? Ха-ха… Настя! А по батюшке как? Тоже по моде иль по-человечьи назвали?
– Петрович! Фамилия Терехин! – назвала я данные настоящего Петровича.
– О! Это по-нашему.
Молоденький писарь, сидевший за первым столом, оторвал голову от бумаг и спросил:
– Иван Никифорович! Я, как положено, посетителей записал" лейтенант Рыбкин и Настя Ой Петрович". Можно отобедать пойти?
– Иди,
