Он что, приглашал вас, да? – оторопело переспросила Женя, опускаясь на кухонный стул.
– Нет, мам, не приглашал. Мы сами пошли.
– Зачем?!
– Ой, ну как это – зачем? – вдруг взорвалась обиженным восклицанием Катя. – Что значит – зачем? Да затем, что он наш отец все-таки! И вроде как по детям своим скучать должен! И помогать, между прочим, тоже должен! Сколько мы можем на твоей шее сидеть? Новый год скоро, а у нас проблем всяких куча. Вон Максу надо деньги вносить за зимний лагерь, а он не знает, как к тебе с этим подъехать.
– За какой лагерь? Не поняла я… – моргнула оторопело Женя.
– Да у них тренер договорился, что на все каникулы они за город командой отдыхать поедут. Ну, и тренироваться тоже, конечно. Я знаю, он хочет… Правда же, Макс? Ну что ты молчишь, как воды в рот набрал? – повернулась к брату Катя и слега подпихнула плечом.
– Правда, правда. А толку-то что от этой правды? – пробурчал Максим, не поднимая головы. – Все равно ж денег нет. Это дорого очень. Там и не лагерь никакой, там база спортивная, настоящая, с наворотами всякими.
– А что, что вам отец-то сказал? – перебила его отчаянно Женя. – Я ж так поняла, вы к нему с просьбой обратились?
– Да ничего не сказал, мам. По-моему, он вообще в последнее время говорить разучился. За него теперь Лена говорит. А он только сидит, улыбается, как дебил.
– Катя! Ну зачем ты так? Это ж отец твой.
– Ага. Кто ж спорит? Отец, конечно. Но только в настоящий момент, мамочка, эта Лена в нем и твое, и мое, и Максимкино место заняла. Молодец, конечно, что скажешь.
– Кто молодец? Отец молодец?
– Да при чем тут… Лена эта молодец, конечно. Так им вертеть научилась, что будь здоров! Представляешь, вчера сидит и жалуется нам, что ей алиментщик проклятый в мужья достался. Нам, его детям! И главное, искренне так жалуется, чуть не плачет! А отец сидит и улыбается виновато. Можно подумать, он и впрямь нам такие алименты платит – с ума сойти! Нарисовал сам себе нищенский доход, с которого нам не деньги, а слезы перепадают. А ты – отец, отец… Мы только с Максом заикнулись про деньги, сразу эта Лена так орать начала!
– На вас?!
– Да нет. Не на нас, конечно. На отца. Шубу какую-то поминала, которую он так ей и не купил.
– А он что?
– Да ничего. Говорю же – сидит, улыбается только. И с восхищением таким на эту Лену смотрит, что аж завидно стало. Вот на тебя он так никогда не смотрел, мам!
– Ну почему, смотрел… – совсем уж убито прошептала Женя и проглотила жесткий слезный ком, давно уже застрявший в горле. – Он очень меня любил, между прочим… По крайней мере, мы очень дружно жили.
– Слушай, мам… А может, ему именно этого не хватало, а? Ну, чтоб эмоции страстные были, чтобы ор по любому поводу?.. Ты же такая спокойная у нас, лишний раз и голоса не повысишь… Может, тебе тоже так попробовать?
– Я так не умею, Кать…
– Ой, да подумаешь, проблема! Не умеешь – научишься. Дурная наука не хитрая. Давай, а? Мы
