и загадочная, а теперь отправился на поезде обратно домой…
– Чай пить будете, пассажир?
Молодящаяся проводница, чуть полноватая женщина бальзаковского возраста, игриво стрельнула глазами. Бывают ведь такие красотки, что будут выпрашивать комплимент даже у него, седого, битого жизнью инвалида, ибо чувствуют себя крайне скверно, если кто-нибудь не скажет им откровенных «сладких» слов.
– Чуть позже, хорошая вы моя, и обязательно! И еще бы чего-нибудь к этому, вечерком?
Гловацкий поощрительно улыбнулся, но проводница сделала вид, что не поняла почти откровенного предложения, тут же соскочив с темы, и, как говорят путейцы, перевела стрелки.
– Что покрепче только в ресторане!
– Да я не пьющий, – пожал плечами Гловацкий и пошутил на свою голову: – О такой красивой жене всю жизнь мечтал.
– Все вы мечтаете, – отрезала женщина и оценивающе посмотрела на него, моментально оценив незамысловатый фасон одежды и трость у полки. И добавила, собрав полные губы в «гузочку»: – Много вас таких, как лососи на нерест прете. Недаром говорят, что седина в бороду, а бес в ребро!
Гловацкий пристыженно закряхтел, словно старик, а проводница, узрев искреннее смущение, сменила гнев на милость:
– Через полчаса чай принесу, с печеньем. Хорошо?
И победно улыбнувшись, медленно повернулась, дав ему возможность оценить округлый зад, обтянутый форменной юбкой. И величаво, поступью природной королевы, выплыла из купе, задвинув дверь и оставив устойчивый запах дразнящего ноздри дорогого парфюма.
– Ах, какая женщина, – задумчиво пробормотал Николай Михайлович, помотав головой, статью прям гренадер, а не бабенка. – И тут же вернулся к прерванным этим визитом мыслям. В купе он сейчас ехал один, трое других попутчиков, студенты питерского вуза, а видом патлатые хиппи времен его молодости, набрав в пакет бутылок, удалились в соседний вагон, где ехали, как он понял, их сокурсницы. Так что ничего не мешало ему предаваться мыслям вслух – что Гловацкий часто делал, привыкнув к подобным беседам за последние полтора десятка лет.
– Странный дед, одна старушка мне сказала, что юродивый, другая – что колдун. Правда, добавила, что вреда не несет, а польза бывает, – наморщив лоб, произнес Николай Михайлович, вспоминая ту встречу. Они столкнулись у старинного Гдовского кремля, порядком порушенного временем и войнами, но сохранившего большинство стен.
Неопрятный старик с душком от грязного тела и неприятным запашком изо рта, типичный расейский бомжара, сам подошел к нему и спросил, кто он такой и что тут делает. И неожиданно для самого себя Гловацкий полностью представился, хотя вначале решил дать старикану сотку на водку, а чего еще такому человеку нужно?!
Но все пошло совершенно по-иному. Услышав ответ подполковника, старик буквально остолбенел, застыл, его поблекшие
