и собрала со стола ложки и пустые мисочки из-под овсянки.
– Сначала уроки, – велела она. – А ты, Малыш, напиши аккуратно все наши имена в своей тетрадке.
– А потом пойду облезать, – сказал он.
Эстер уложила одежду Джона и добавила пару баночек с летними заготовками в корзину с едой, которую должны были повезти следом в фургоне. В день отъезда Эстер встала пораньше, чтобы проводить мужа из Ковчега.
– Не нужно было тебе вставать, – неловко пробормотал Джон.
– Нужно. Я ведь твоя жена.
Он отвернулся и подтянул потуже подпругу своего гнедого жеребца, чтобы уклониться от ответа. После первой ночи они не занимались больше любовью, а теперь он уезжал неизвестно насколько…
– Пожалуйста, ты там поосторожнее при дворе, – мягко сказала Эстер. – Сейчас для людей с принципами нелегкие времена.
– Если меня спросят, я должен говорить то, во что я верю, – ответил Джон. – Я не лезу вперед со своим мнением, но и отрицать свои убеждения не собираюсь.
Эстер помедлила.
– Тебе ведь не обязательно отрицать то, во что ты веришь. Просто можно промолчать и уйти от обсуждения, – предположила она. – Королева особенно чувствительна ко всем вопросам, связанным с ее религией. Она верна католической вере, и сам король все больше и больше склоняется к тому же. Так что сейчас не самое подходящее время для независимого мыслящего человека, хоть для баптиста, хоть для пресвитерианца. Особенно сейчас, когда он пытается заставить шотландцев молиться по молитвеннику архиепископа Лауда.
– Ты что, собираешься мне советы давать? – спросил он с ноткой раздражения в голосе, отчетливо намекая: жена всегда занимает второе место по сравнению с мужем.
– Я знаю двор, – сказала она уверенным голосом. – Я всю молодость там провела. Мой дядя все еще официальный придворный художник. Мне пишут с полдюжины кузенов и друзей. Я знаю, что там происходит, муж мой. Там нет места для человека с независимым образом мыслей.
– Едва ли им интересно, что думает их садовник, – с издевкой произнес Джон. – Точнее, всего лишь младший садовник. Меня еще даже не назначили на место отца.
Она снова помедлила.
– Им настолько интересно, что они вышвырнули шута Арчи только за то, что он пошутил над архиепископом Лаудом. А Арчи был в большой милости у королевы. Им очень даже интересно, что ты думаешь. Они берут на себя заботу о том, что думают все мужчины и женщины и дети. Вот из-за чего весь сыр-бор. Из-за того, что думает каждый человек в глубине собственного сердца. Вот из-за этого каждый шотландец до единого должен подписать свой личный договор с королем и поклясться, что он будет молиться по молитвеннику архиепископа. Они во сне видят, как бы разузнать, что думает каждый человек в их королевстве.
Она помолчала.
– И они на самом деле могут задать тебе этот вопрос, Джон. И у тебя должен быть приготовлен ответ, который сможет их удовлетворить.
– У меня есть право говорить с моим Богом так, как я этого хочу! – упрямо возразил Джон. –
