не получилось. Пришлось смириться и с этим очередным детским разочарованием.
Бабушка, все теми же коротко-деловитыми фразами приказала мне принести лопату, что я отточено быстро и безупречно выполнил. Видимо тогда, ошарашенный новыми познаниями в области ежиковедения, я даже не мог помыслить о сопротивлении и бунте, мечтая вернуться к черно-белому экрану телевизора, чтобы поскорее забыть о новом знакомстве.
Подобрав несколькими движениями на совок недавно принесенной лопаты останки зверька, она посмотрела на меня, безжалостно оценивая мои возможности, и равнодушным голосом произнесла:
– Понесешь к общей свалке ежа ты. Понятно?
Нет, я-то, в принципе, понял, не дурак же… Дело ведь совсем в другом – до «общей свалки» (как называли склад всякого хлама и отходов, расположенный возле главной дороги все наши соседи, садоводы-огородники) пиликать было добрых полтораста метров. А это о-о-чень большое расстояние, если преодолевать его с ежиным «грузом 200» на лопате.
Я посмотрел на бабушку самым жалобным взглядом, на какой был способен, но она была сурова и непреклонна – на него она ответила лишь нахмуренными бровями и протянула лопату. Конечно же, я ее взял, так как другого выбора мне никто не оставил.
И так… Точь-в-точь в такой же ветрено-солнечный денек, совершенно нехарактерный для конца июня, я шел по засыпанной гравием дороге, вытянув подальше от себя лопату, борясь с тошнотой и стараясь не смотреть на то, ЧТО несу, что, естественно, у меня не получалось вовсе.
Не слышать запах я тоже не мог. Если заткнуть нос и дышать ртом, то возникало ощущение, что вонь оседает на языке, деснах и небе. А это было еще хуже, так как вкупе создавало ощущение, будто я минуту назад позавтракал этой чертовой дохлой ежатиной.
Фу-у-у… Даже сейчас вспоминать противно, не говоря уже о тех впечатлениях.
Вот такое у меня было первое и последнее личное знакомство с ежиками, оставившее после себя на всю жизнь к ним мерзкое равнодушие и знание запаха смерти, которое теперь я называю их именем.
То ли из-за воспоминаний о запахе, то ли от самого запаха я перестал получать удовольствие от дороги и удачного, в плане погоды, дня. Теперь я просто шел… Шел ради того, чтобы идти. Без радости, без желания, будто курил поломанную сигарету. Осталось только стремление поскорей зайти в подъезд.
Но и тут, как оказалось, было не все так просто…
Только лишь завернув за угол (что у меня получилось как-то неожиданно резко, видимо из-за воспоминаний о ежике), я увидел… Как-то всем телом сразу и увидел, и почувствовал, и испугался, так же неожиданно, как и повернул… МЕНЯ ПОДЖИДАЛИ!
Трудно вообразить, насколько я тогда испугался. Да что там испугался – чуть в штаны не наложил от увиденного…
Значит, поворачиваю я за угол дома 24, а там вся земля буквально усыпана кошками! Штук тридцать или даже все сорок, мирно сидящих в ожидании чего-то или кого-то, самых
