русскую литературу. Хотя, может, Боб имел в виду фильм, но Регина все равно была в восторге. Она сказала, что ее отец дружил с Пастернаком, и была поражена тем, как был поражен Боб. Оставшиеся дни они провели вместе, и в конце, когда уже прощались в аэропорту, Боб сказал, что она именно та женщина, которую он всегда мечтал встретить. И с тех пор все шло как по маслу. Первые страсти в сексе поугасли, но уважение и теплота никуда не делись.
Боб вернулся в комнату, но Регине было неохота открывать глаза. Она просто лежала, вслушиваясь в звуки его сборов: как выдвигаются и захлопываются ящики, как шуршит одежда, как он покряхтывает, надевая носки. Потом он наклонился поцеловать ее, и пахло от него чистотой и энергией.
– Пока, дорогой, – сказала Регина, слегка приоткрыв глаза.
– Ты еще не встаешь? – спросил Боб.
– Скоро встану.
Регина услышала, как решительно хлопнула входная дверь, и снова закрыла глаза.
Вообще-то кое-что в Бобе ее все-таки раздражало. Например, он всегда флиртовал с другими женщинами, когда напивался. “Пожалуйста, не воспринимай это всерьез! – сказала как-то его дочь Бекки, заметив, что Регине неприятно. – Папа невыносим, но он не имеет в виду ничего плохого. Он флиртует скорее из вежливости. Мои дяди ведут себя точно так же. Даже дедушка был таким”.
Что ж, пережить можно. Другой неожиданной проблемой была ревность Боба. Совершенно необоснованная! Она иногда ловила его за просмотром ее мейлов и сообщений, но он всякий раз так долго рассыпался в извинениях, что не простить было невозможно. Тут имелось смягчающее обстоятельство – предательство бывшей жены. Как оказалось, она годами ему изменяла с его же коллегами. Была еще одна причина, почему Регина так легко прощала его подозрительность. Втайне она ей очень льстила. Никто и никогда ее раньше не ревновал!
Но больше всего бесило то, что Боб всегда и во всем должен был поступать “правильно”. А скорее даже, что был убежден в существовании одного-единственного “правильно” для любой ситуации. Вадик, считавший себя экспертом по части всего американского, сообщил, что здесь это весьма распространенное убеждение.
Он же отметил, что главная разница между русскими и американцами в том, что американцы верят, что они управляют своей жизнью, что они в состоянии ее контролировать. Более того, это их обязанность – контролировать свою жизнь, насколько это в их силах. Они будут бороться до конца, даже если в этом ноль толку, просто потому, что считают безответственным отпускать ситуацию.
Еще американцы, в отличие от русских, не так уж верили в удачу. Они верили в упорный труд и честную игру. Они верили в правила. Что в жизни есть некие правила, и если им следовать и все делать верно, ты защищен. Они говорили всякие вещи, вроде “жизнь несправедлива”, но в глубине души считали, что люди сами навлекли на себя эту несправедливость.
Вадик рассказал ей, что Боб как-то его спросил, почему
