безлюдная крепость обросла слухами больше, чем ужасала. Маленькое колдовство, которое я здесь заметила, не было ни злым, ни хорошим. Оно было просто полезным. Исчезающие лестницы, например, были призваны оградить хозяина от непрошенных гостей, хотя это мало ему помогло. Но больше ничего не было: ни стонущих от самодурства слуг, ни страшных рассказов, ни шорохов и криков в ночи. Да, был, конечно, призрак, но разве он не испугался меня больше, чем я его?
Потом меня удивили обитатели замка. Что Марта, что Логан только и внушали мне, что хозяина я должна остерегаться и не лезть на рожон, коль жизнь дорога. Беспокоились они за меня или за колдуна – мне и в голову не приходило. Они поддерживали мой страх и добавляли еще, как только понимали, что я начинаю задумываться над этим. Да и остальные обитатели замка вели себя подозрительно и отчужденно. Доверием между нами и не пахло. Тирта просто сторонилась меня, но это можно было списать на ее хворь. Нарат, надменный личный слуга-камердинер графа, вообще не замечал моего существования, и если мне приходилось обращаться к нему, то отвечал скупо и сухо, будто делая мне великое одолжение. Про Джаиля и вовсе говорить не стоит.
И наконец, сам граф. Стоило только увидеть его мрачное лицо, располосованное шрамом, седую прядь, хромую ногу, настороженный угрюмый взгляд, как вывод просился сам собой – злодей. Но если хорошенько подумать, то кроме как отвязаться от назойливой служанки, он пока ничего и не сделал. Ведь и я сама всю жизнь только и делала, что избегала людей, сидя в своей каморке, но не потому, что я страдаю человеконенавистничеством, а просто мне с ними не интересно. И уж если еще раз хорошенько подумать, то в глазах некоторых особо настырных кавалеров выглядела я при этом отнюдь не любезной и милой, какой казалась со стороны.
Итак, я потрудилась подумать, как посоветовал граф, и вынуждена была признать, что не всегда была беспристрастной. А уж касательно вышивок, тут он и точно был прав. Зла в них я не чувствовала, но разве не часто я ошибалась? Правда, граф ведь так и не ответил, как использует вышитые знаки, оставляя хитрую лазейку для моих сомнений: разве добро не может послужить материалом злу, даже невольно, даже не желая этого?
Итак, что плохого узнала я о колдуне? Нелюдим, нелюбезен, сварлив, вот и все, пожалуй. А доброго? И того меньше. Если можно считать хорошим то, что не превратил меня в жабу, когда я обвиняла его в злобном чаровстве.
С тяжелым вздохом я пообещала самой себе быть благоразумной и в будущем не лезть на рожон, благо здесь наши с хозяином интересы полностью совпали.
В отместку ли за мое поведение или по какой другой причине, но граф завалил меня работой вдвое больше прежнего. Теперь я находила по утрам в своей светелке даже не один сложный рисунок, а сразу два, с двумя ровнехонько отмерянными кусками шнура. Можно было бы подумать, что Джаилю лень заходить ко мне дважды, вот он и сокращает это сомнительное удовольствие. Но мне почему-то казалось, что дело не в том. Колдун спешил. Очень спешил. Назревало что-то нехорошее, чего я не понимала, но чувствовала. Хотела я этого
