полетели в Климовичи, там договарились об экстренном переводе застрявших по неизвестной причине двух груженных водкой вагонов, и к следующему утру груз был в Оршицком райпотребсоюзе. Оставалось лишь развезти ящики с сорокаградусной по магазинам города. Так что и в этот раз, впрочем, как и всегда, нарисованный в неких высших утопических социалистических мечтах и спущенный до низу план был выполнен.
Следующим утром работавшие на предприятии ревизоры выявили в кассе райпотребсоюза большую недостачу. Стало понятно, что простым подписанием акта в этом случае не отделаешься. Фима шел по коридору, чтобы сообщить Бородину неприятное известие, но неожиданно столкнулся с Ефимом Шлесинбергом.
– Ну как свидание, тезка?
– Даже разговаривать не хочу с тобой!
– А что случилось? Тебе не удалось познакомиться поближе?
– Вера Андреевна передавала тебе горячий привет с обещаниями, что тебе отныне не поздоровится. Она не привыкла, что какие-то мужики ей отказывают!
– Вспомнил! Вера Андреевна, как я мог забыть! Я-то думал, ты меня заменишь!
– Слушай, мы же тезки, а не молочные братья! Как видишь, незаменимые есть, так что неприятности тебе обеспечены…
– Да ладно! – отшутился Фима, но на душе его сразу стало гадко и тревожно. «Эта Вера Андреевна может мне испортить всю обедню! Вот ведь влип: казнить нельзя помиловать, понимаешь!» – подумал Фима, открывая дверь начальства.
– Наумыч, тут ревизоры выявили недостачу в магазине.
– Сколько?
– Тысяча рублей с копейками.
– Как такую сумму можно не заметить, ты мне скажи? Кто бухгалтер? – вскипел Бородин в виду глупейшей безалаберности на ровном месте.
– Вильма Акулина.
– Пусть придет ко мне. Вот что: надо будет, Фима, по родственникам поездить, деньги собрать, чтоб погасили срочно, нельзя до суда доводить. Нет, постой, я сам поеду!
– Как скажете, Марк Наумович!
Председатель Оршицкого райпотребсоюза, дождавшись Вильму Акулину, тут же вышел из конторы, чтобы отправиться к ее родным дядям и тетям— убеждать собрать деньги для срочного погашения недостачи и недоведения дела до суда.
– Садись в машину, счетовод! Разве так дела делаются? Как можно не досчитаться тысячи? – шеф не кричал, но от низкого и в то же время убийственного его тона бросало в дрожь.
– Извините меня, я не знаю, как это… – всхлипнула Вильма, а Бородин уже не слушал, отстраненно наблюдая за благоухающим бело-розовым садом, разведенным прямо у ворот потребительской конторы.
– Смотри, Сашка, как яблони цветут в этом году! Будет знатный урожай!
С детства он любил цветущие сады, еще с тех времен, когда маленьким мальчиком довелось ему отдыхать у родственников на даче в Кунцево. И стоял там на горе двухэтажный деревянный особняк со всеми коммунальными удобствами. До революции это была дача банкира Адольфа Юнкера, а при советах там соорудили сельсовет. Особняк совсем не был похож на неказистую
