иудейская принцесса и ее жизнь из исторического факта превратились в миф. Особое внимание уделяется тому, почему и как Саломея предстала воплощенным злом и как именно ее порочные намерения варьировались от эпохи к эпохе.
Книга построена по хронологическому принципу: в ней рассматриваются искусство и литература с библейских времен – через Средневековье и Возрождение – до XIX века. Ее цель – не обзор, но анализ тщательно отобранных произведений, служащих примером и доказательством моего главного тезиса.
Начальная часть – «Создание мифа о Саломее» – состоит из четырех глав. В первой из них («История и миф в библейском сюжете») рассматривается генезис истории с хронологической, текстуальной и литературной точек зрения, а также причины и следствия этого процесса. Я начинаю с библейской истории о Саломее и ее связей с более ранним фольклором, особенно с историей древнеримского консула Фламинина, изгнанного из сената за убийство пленника с целью произвести впечатление на своего юного возлюбленного. Это событие претерпело ряд искаженных повторений, появившись в трудах разных историков, и послужило источником вдохновения для евангелистов. Я показываю, как они использовали историю о Саломее и Иоанне Крестителе в качестве литературного приема, чтобы сделать свое повествование эмоциональнее и красочнее – эта тактика была заимствована у современных евангелистам римских авторов. Для евангелистов повествовательный эффект был важен не только как беллетристический прием, но и для выстраивания системы религиозных убеждений, основанной на приятии или осуждении поведенческих практик описываемых ими персонажей. Рассказы о жизни и смерти Иоанна Крестителя – а также о Саломее и Иродиаде как архетипах женщин-соблазнительниц, наследующих Еве, – запечатлелись в истории и коллективном сознании. Важнейшие ассоциации, возникшие в то время, образуют основу почти всех позднейших вариантов этой истории.
Во второй главе («Ужасная Саломея в теологии и иконографии: от Отцов Церкви до Возрождения») анализируются конструирование образа Саломеи в христианском богословии и его роль в становлении общих концепций по поводу женщин. Здесь показывается, какой вклад внес этот образ в уже устоявшиеся представления о женщине как дьяволе-искусителе и губительнице мужчин.
Третья глава («Прекрасная Саломея в живописи и скульптуре Возрождения») в известном смысле является продолжением предыдущей. В ней рассматриваются варианты истории Саломеи, созданные в изобразительном искусстве XIV–XVII веков. Внимательный анализ этих изображений показывает, как они отражают идеологию и устоявшиеся художественные нормы своего времени, формируя при этом новые социальные идеологии и сенсибильности. В этой главе я исследую новые и неконвенциональные образы Саломеи. Один из них принадлежит художнику Рогиру ван дер Вейдену, представителю Северного Возрождения. Именно ему мы обязаны новой трактовкой личности
