учреждения, как местная таверна, были так ужасны, как это утверждали поколения жен, то мало кто из этих дам имел бы основания для беспокойства. «Дьявольские дома» пали бы от собственной скверны и неисправимо порочного характера. На деле же третьи места соперничают с домом по многим параметрам и часто выходят победителями. Есть подозрение, что наибольшую угрозу представляет именно схожесть третьего места с уютным домом, а вовсе не их различие. Вот в чем загвоздка: третье место часто имеет атмосферу более домашнюю, чем дом.
Если использовать первое и второе определения дома (по словарю Уэбстера), третье место под них не подходит, не будучи ни 1) «местом проживания семьи»[74], ни 2) «социальной единицей, образованной совместно проживающей семьей». Однако третье определение дома как предлагающего «близкое по духу окружение» более соответствует среднему третьему месту, чем среднему семейному жилищу. Домашний круг может устоять и без близости духа, а третье место – нет. Действительно, многие «семейные гнезда» – это звериные логова, где близость существует даже без поверхностной вежливости.
Очевидно, что между частным жилищем и третьим местом есть огромная разница. Дом – это частная обстановка; третьи места – публичная. Дома в основном характеризуются гетеросоциальными отношениями; кружки в третьих местах чаще всего состоят из людей одного пола. В домах происходят самые разнообразные виды деятельности, в третьих местах спектр действий намного уже. По большей части третье место – это то, чем дом не является, однако между ними, очевидно, существует достаточно общего, чтобы побуждать нас к сравнению.
В поисках черт «домашности» я натолкнулся на книгу психолога Дэвида Симона. Он выдвинул пять критериев, по которым можно оценить «дом вдали от дома». Пояснительные комментарии Симона ограничиваются частными жилищами. Конечно, он не предполагал сравнения, подобного этому, что делает его критерии особенно полезными, поскольку они беспристрастны по отношению к публичным местам[75].
Дом укореняет нас, начинает Симон, обеспечивает физический центр, вокруг которого мы организуем свои приезды и отъезды. Те, у кого есть третье место, обнаружат, что этот критерий применим и к нему. Как сказал мне в отношении своей кофейни один предприниматель, «кроме дома, это единственное место, о котором я знаю, что буду здесь каждый день примерно в одно и то же время». Если у индивида есть третье место, он также «есть» у третьего места. В Америке третье место не укореняет индивидов так же надежно, как, скажем, во Франции, но тем не менее оно их укореняет. Те, кто регулярно посещает третьи места, ожидают увидеть там знакомые лица. Чье-либо отсутствие быстро замечают, и те, кто на месте, спрашивают друг у друга об отсутствующем посетителе.
Третье место не может навязывать индивиду регулярность появления, как дом или работа. Одна женщина из Аризоны рассказала мне о третьем месте, куда она ходила, когда была незамужней и работала в Чикаго. Этот
В современном издании словаря – «место проживания индивида». –
Seamon D. (1979)
