способом через галлюцинацию. И если иллюзии памяти, бредовые состояния и галлюцинации принимают чрезвычайно мучительный характер в стольких формах и случаях психоза и если они сопровождаются приступами страха, то это знак, что весь процесс перестройки происходит в противостоянии с резко враждебными силами. Мы можем составить себе представление об этом процессе по модели невроза, которая известна нам лучше. Здесь мы замечаем, что каждый раз, когда вытесненное влечение пытается прорваться, возникает реакция страха и что исход конфликта является при этом лишь компромиссом и способен принести лишь неполное удовлетворение. Кажется правдоподобным, что в психозе часть реального, которая была отброшена, не прекращает навязывать себя психической жизни, точно так, как это делает в неврозе вытесненное влечение, и поэтому последствия, в общем, одинаковы в обоих случаях. Еще не было предпринято ни одного психиатрического исследования, с тем чтобы осветить различные механизмы, толкающие при психозах к уходу от реальности, так же, как не была оценена степень успеха, который можно ожидать от него.
Следовательно, между неврозом и психозом действительно существует более тесная аналогия: как в первом, так и во втором задача, предпринятая на втором этапе, терпит частичную неудачу; вытесненное влечение не может предоставить полный субститут (невроз) и то, что представляет реальность, не поддается формированию в удовлетворительном виде (по крайней мере, не во всех формах психических болезней). Но в обоих случаях акценты ставятся по-разному. В психозе акцент полностью переносится на первый этап, который является патологическим по своей природе и может вести лишь к болезни. В неврозе, наоборот, он переносится на второй этап, на неудачное вытеснение, тогда как первый этап может оказаться успешным, и, впрочем, он оказывается успешным бесчисленное количество раз, не выходя за рамки здорового состояния, даже если при этом не обходится без причинения какого-то ущерба и без того, чтобы не остались следы психического расходования, требуемого для этого. Эти различия и, возможно, еще многие другие являются следствием топического различия в изначальной ситуации патогенного конфликта, в зависимости от того, уступило ли «Я» свой привязанности к реальному миру или своей зависимости от «Оно».
Невроз довольствуется, как правило, тем, что избегает соответствующей части реальности и предохраняет себя от встречи с ней. Четкое различие между неврозом и психозом, тем не менее, стирается, потому что при неврозе также не редки попытки заменить нежелательную реальность реальностью, более соответствующей желанию. Это делается возможным благодаря существованию воображаемого мира, области, которая была оторвана от внешнего реального мира в момент введения принципа реальности и которая с того времени охранялась от требований жизненной потребности как «заповедник», не недоступный для Я, но имеющий с ним лишь расслабленные связи. Невроз черпает из этого воображаемого
