дно женщины не подошли бы к нему и на сотню верст. И все эти перемены с ним произошли за один-единственный день. Правители Ротгара умели калечить, и умели ломать дух. Однако на этот раз что-то пошло не так, и стремление к борьбе, как и воля, всё ещё остались живы в пленнике:
– Ты – тварь! И ты называешь себя человеком? – демоны рванулись к нему, посмевшему столь дерзко говорить, однако правитель остановил их взмахом руки. И приговорённый продолжил: – Ты недостоин этого города. Живущие здесь, в этом городе, не заслужили такой участи, не заслужили еще одной мрази. Именно поэтому я не печалюсь, что уйду. Кто знает? Может, мне ещё и легче будет, чем им. – Пленник обвёл рукой толпу на площади. – Давай, предатель, читай свой идиотский приговор. Читай, но знай, что рано или поздно такой же приговор дождётся и тебя! – Закончил кузнец и сплюнул под ноги правителя красной слюной. Тот даже не пошевелился.
– Всё? Больше ничего не хочешь сказать?
В несколько быстрых шагов Генрих сблизился со стоящим перед ним остатком человека и схватил его за подбородок, резко вздёрнув голову пленника. А затем прошипел то, что должно было окончательно сломать кузнеца: – Ни один из них не пришёл бы к тебе на помощь, будь их даже в десятки, сотни раз больше. Их дух уже сломлен, их тела – пустые сосуды. И про тебя в скором времени никто больше не вспомнит. Никто не посмотрит на твою кузню и не подумает «Здесь жил достойный человек!», все будут лишь проходить мимо с низко опущенной головой. Я видел сотни таких городов. Я знаю, что память о тебе умрёт, как только твоё бездыханное тело бросят в пламя. Никто не поможет, как бы ты ни звал. Они все – давно мертвы.
Генрих медленно отступил назад, показательно наступив на кровавый сгусток, сплюнутый кузнецом, и втерев его в деревянную балку помоста. А затем насмешливо кивнул пленнику в сторону толпы, будто предлагая проверить его слова о сломленном духе.
– Этот человек считает, что ваш дух мёртв, что ваш страх сильнее вашего чувства свободы! – Возбуждённо, с вызовом начал кузнец, обращаясь к серому морю перед помостом. В его глазах всё ещё теплилась надежда. До последнего он не верил, что люди могут смириться со свое участью. – Сколько раз я видел в этом городе кровавые преступления и драки, смерть и боль… Но даже вопреки этому я верю, что вы ещё не до конца сломлены. Боритесь! Только борьба поможет обрести вам настоящую свободу. Свободу, которую мы утратили после Великой Войны. Да! Я боролся! И проиграл, потому что был один. Но ведь вас много. Намного больше демонов и прочей нечисти! Неужели вы хотите продолжать так жить? В страхе? В рабстве? Неужели вы хотите такого же будущего для своих детей? Или же вы поймёте, что, кроме вас самих, никто не принесёт такую желанную свободу? Так что вы можете мне ответить? Мне, которого все вы знаете как человека, который помогал многим из вас без денег, даже без слов благодарности. Мне, бросившему хоть и слабый, но всё же вызов захватчикам?
Человек
