Сигфрида и завладели принадлежавшим ему кладом Нибелунгов).
Но грозный Гельфрат сам пал от руки Хагена, и все войско баронов было рассеяно дружным натиском бургундцев.
Дальнейшее странствие их, однако же, совершалось беспрепятственно и, по-видимому, было обставлено такими благоприятными условиями, которые способны были рассеять всякие мрачные мысли о будущем… Так, в Нассау, братья-короли были чрезвычайно радушно приняты своим родственником, епископом Пассаусским, который угощал их и чествовал не менее, нежели сестру их Кримгильду, когда она проезжала в землю гуннов. Еще приветливее и ласковее были они приняты маркграфом Рюдигером, который устроил целый ряд пиршеств и празднеств, по поводу прибытия королей-братьев, и празднества эти заключились тем, что юный Гизелер был обручен с дочерью маркграфа Рюдигера. Когда же бургундцы изготовились в путь и собирались уже покинуть гостеприимный кров маркграфа, приотившего их на несколько дней, – он всем им поднес подарки на память.
Немного спустя, Нибелунги прибыли ко двору Этцеля. Их встретил знаменитый богатырь Дитрих Бернский с товарищами и предупреждал их об угрожающей им опасности и гибели, которая им готовится.
– Берегитесь! – говорил он братьям-королям. – Вы сюда приехали не на радость. И хотя сам могучий владыка гуннов ничего дурного не замышляет, но зато его супруга таит в груди своей непримиримую злобу против вас.
Но Кримгильда, – как бы в явное опровержение этих предостережений дружественного Нибелунгам богатыря, – приняла братьев-королей дружелюбно и с подобающим почетом. Этот прием, однако же, не мог скрыть от Нибелунгов той ненависти, которою дышало каждое слово Кримгильды, и они заметили, что она уже с первого дня их пребывания при дворе Этцеля, начала строить козни против них, – особенно против Хагена. Но Хаген говорил им прямо:
– Я знаю, что мне не избежать судьбы моей – а потому и презираю всякие предосторожности.
И, как бы в подтверждение этих слов, он, действительно, смело идет навстречу своей судьбе, выказывая явное пренебрежение и ко всем придворным обычаям гуннов, и ко всем козням и замыслам Кримгильды.
Начинается с того, что она подговаривает 400 преданных ей гуннов убить Хагена. Гунны приступают к нему в то время, когда он, с певцом Фолькером, сидит на страже, в сенях замка, и громко, не стесняясь приближением Кримгильды, рассказывает о том, как он убил Сигфрида. Гунны приближаются к нему, готовые на него устремиться, но пугаются его грозных и пламенных взглядов и не дерзают подступиться к нему.
Хаген и Фолькер на страже.
Но это неудавшееся покушение на жизнь Хагена ещё не нарушает общего спокойствия: бургундцы весь день беззаботно пируют во дворце Этцеля. Первый день пребывания Нибелунгов при дворе короля гуннов проходит без кровопролития. Ночью однако же Кримгильда вновь подсылает к зале, где ночуют бургундцы, новых убийц с приказанием
