вздохнула.
– Все дело в любви, наверное. Она заставляет делать глупости.
– А. Любовь. Как будто ты что-то знаешь о любви.
– Уж побольше твоего, – отрезала Ручеек. – У меня уже была куча парней. А ты когда последний раз ходила на свидание?
Тут она меня сделала. Завести личную жизнь подменышу непросто. Среди Народа не так уж много таких, с кем можно закрутить. Многие с виду страшнее забившейся канализации и охотнее выпотрошат тебя, чем пригласят на танцы. Те, что покрасивее, умеют развлекаться, но у них типа как… темперамент. А с подменышами подменыши не встречаются. Нет, мы вместе тусуемся, болтаем, дружим даже, но вот встречаться – нет. Я имею в виду, кто пойдет гулять с человеком, когда кругом полно эльфов?
Снежный Колокольчик вытянула длинную белую шею и по-лебединому встряхнула стройными плечами.
– Кончайте пререкаться, – распорядилась она. – Слушать вас совсем не интересно. Никто из вас двоих понятия не имеет о любви. Вы – люди. Слишком хрупкие, чтобы вынести мощь настоящей страсти. Почувствуй вы хоть на секундочку жар желания, на какое способен малейший из Народа, вы бы обуглились и рассыпались, как подгоревший тост.
– Чушь собачья, – отозвалась я, а Ручеек даже ныть перестала.
– Знаешь, я эту цитату уже раньше слышала и, честно тебе скажу, ни разу не видала тому ни малейших доказательств. Сдается мне, это мы, люди, тут единственные, кто любит, – а вы, красавцы, только жрете нашу любовь. Ложками.
Колокольчик не то чтобы очень крупна собой. Белоснежная кожа, летящие волосы, огромные черные глаза – нежная и мечтательная, как бумажный цветок. Зато нрав у нее крутой и кусается она зло. Я целую минуту думала, что она сейчас на меня набросится, но лебедка в итоге только рассмеялась.
– У меня идея, – сказала она. – Ты докажешь мне, что люди знают о любви больше, чем Народ.
– С чего бы это? – осведомилась я.
– С того, что ты очень скоро убедишься в моей правоте. Я уже предвкушаю твой проигрыш.
– И что если я проиграю?
– Все как обычно, я думаю. Служба сроком на год и один день. У меня уже целую вечность не было человеческой служанки.
– А если я выиграю?
– Не выиграешь. Но если вдруг да – я принесу тебе дар. Любой, какой захочешь. Гений Центрального парка на Балу Солнцестояния нас рассудит, – она изящной волной поднялась на ноги и разгладила свой облегающий черный свитер. – Удачи.
Прежде чем я успела раскрыть рот, чтобы сказать, куда ей пойти со своим тупым пари, она уже выпорхнула за дверь.
– Ты крупно влипла, подруга, – прокомментировала Ручеек.
– Да вот еще, – отмахнулась я. – Нужно только не попадаться ей на глаза какое-то время, и тогда она сама обо всем забудет. Я ведь даже не сказала, что по рукам.
Ручеек выразительно поглядела на меня.
– Да ну тебя, девочка. Ты, что ли, устанавливаешь тут правила? Если скажешь,
