застывший, серый взгляд,И будет он всегда прохожим
Для муз, живущих в небесах.
Телесное дело
Надоело мне до смерти тело,
Все подряд оно ест и потеет,
Ночью слюни пускает умело,
А на утро частенько болеет.
Вывожу иногда на прогулку
Свое тело, уставшее жутко,
Но признаюсь вам, все это в шутку,
Его тонус достал, на минутку.
Раз в неделю хотя бы для тела
Нужны ванна, мочалка и гели,
До чего же вы все надоели,
Мойдодыры и мыльные феи.
О душе нет и время подумать,
Все внимание требует тело,
Нам желательно что-то придумать,
Ограничить Телесное дело…
Распутная тоска
Его распутная тоска
Сидела молча у окна,
О чем-то думала слегка,
Меняла позу иногда.
Его безумная тоска
Когда-то правильной была,
Теперь не видит ни рожна,
Залила водкою глаза.
Где зарождается мечта,
Где разливается весна,
Где слышно трели соловья,
Там повстречать его нельзя.
В него распутная тоска
Теперь вцепилась навсегда,
И незнакомая беда
Лишает сна, лишает сна,
И стонет чистая Душа.
Получит он в награду ад,
С его тоскою черти спят,
Он пропадает в кабаках
С бездарной песней на устах.
С рассудком трезвым на ножах,
С шалавой грузной в кренделях
Он увядает на глазах,
Своей тоски покорный раб.
Где зарождается мечта,
Где разливается весна,
Где слышно трели соловья,
Там повстречать его нельзя.
В него распутная тоска
Теперь вцепилась навсегда,
И незнакомая беда
Лишает сна, лишает сна,
И стонет чистая Душа.
Толпу невзрачных букв
Сырыми стали вечера,
И встречи как-то потускнели,
На утро в комнате ветра,
Стакан воды и плач свирели.
Как долго длился разговор,
Дым сигарет прилег на плечи,
Молчанье все же приговор,
Над головой нависли речи.
Карманы, полные тревог,
Ты, как деньгами, соришь ими
И, за чужой шагнув порог,
Ты забываешь свое имя.
Толпу невзрачных букв
Ты в строки собираешь,
И рифмы странный стук
Ты к мукам принимаешь,
Но стих о чем, не знаешь.
Осколки памятного сна
И бесконечность причитаний,
Твоя, чужая ли вина,
Но жаль, что много оправданий.
Как долго кружится листок
Перед падением на землю,
Нажат не вовремя курок,
И не узнать круженья цену.
Безумство, кажется, теперь
Места всему определяет,
И лишь
