щупальцами, и мучимый впечатлениями фитилек неудержимо превращался в факел.
«Что ты делаешь?» – вопросил меня мозг.
«Я? Я это… Так, ничего», – замялся застигнутый врасплох организм.
«Если это ничего, то я – спинной!» – обиделся и презрительно отвернулся мозг.
– А теперь – обещанный полет! – оторвавшись, объявил я и со всей силы кинул царевну через себя.
Взгляд проводил переместившееся в жидкую среду твердо-мягкое тело. Громкий шлепок, океан брызг, и ошалелое, но безмерно довольное лицо с круглыми, как у тюленя, глазами вынырнуло из пучин.
– Чапа, я летала! Нет, я летаю! – Ликующая царевна вновь бросилась ко мне.
Требовательные губы опять нашли губы, сверкнув промчавшимся от одного к другому электрическим разрядом.
– Все, – проговорил я, вновь отрывая от себя приятную на ощупь особу. – Надо идти.
– Неправда. – Она встала столбом. – Не надо.
– Пора, – переиначил я.
Девичье лицо спряталось за гривой мокрых волос.
– Если с Томой не сложится, – прошептала Антонина, делая шаг к сближению, – станешь моим невестором?
О, как. Ну и денек.
– Первым мужем? – буркнул я, машинально отступая.
Очарование момента схлынуло опорожненным бачком в унитаз.
– Потом и мужем, – невинно согласилась Антонина.
Пышный силуэт вырисовывал передо мной емкие заманчивые перспективы. Флюидами влечения можно было наполнить еще одно озеро, а разыгравшаяся фантазия накрыла берег туманом-дурманом.
– Прости. – Я взял ее за руку и повел к берегу. – На этот случай у меня очередь. Просили не занимать.
Вот так. Не получается у меня смешивать нужное с желанным, в самый неподходящий момент всегда просыпается совесть и портит обе возможности. Что обидно – потом именно она оказывается права, неоднократно обруганная и посланная в дальний пеший поход. Вопрос: чего же спала, когда все только затевалось?!
На подходе к костру, где сразу прекратились разговоры, я привычно прикрылся ладонью. Антонина, которую так и вел за руку, даже не подумала о подобном. Опаляя окружающих аурой морозной влаги, она присела, молча втиснувшись в промежуток между Любавой и Александрой. Ученицы подвинулись и, поджав губки, отвернулись.
– Не пора ли спать? – громко выдал я риторическое.
Кто хотел спать, уже легли, остались только неисправимые романтики, которые не желали тратить бесподобную ночь у костра на обычный сон.
– Как хотите, – сказал я, укладываясь с краю протянувшегося по поляне ветвяного лежака.
Благодаря его размерам сегодня не будет тесно. И холодно не будет, спасибо костру.
Замечательно. Я закрыл глаза.
Или не замечательно? –
