прийти ко мне лично и пытаться использовать то, что Шон называл «сила сисечного убеждения». В таких случаях я стараюсь притвориться, что очень занят, или спрятаться в серверной, куда у них попросту нет доступа.
Я – одиночка. Это не значит, что мне плевать и что я не в курсе того, что происходит. Совсем наоборот. Я – ресивер, я получаю информацию, но она не идет дальше меня.
Корпоративная жизнь донельзя похожа на школу. Здесь есть классные популярные ребята, например, отдел маркетинга, есть стукачи – отдел кадров, есть завучи – наш средний менеджмент. И есть я и подобные мне странные ребята в немодной одежде. Да, остальным приходится сохранять с нами приятный фасад, ведь от школы местные устои отличает только одно – теперь мы нужны им гораздо больше, чем они нам. Да и я не стал бы мерить косым взглядом человека, который точно знает, на каких сайтах и по скольку минут в день вы проводите, даже если у этого человека волосы по пояс и шрамы от пирсинга на лице. Они даже не подозревают, что на компьютеры абсолютно всех сотрудников установлено программное обеспечение, позволяющее снимать видеоролики того, что происходит на мониторе любого конкретно выбранного человека в любой момент времени. Даже если одновременно с онлайн-игрой или Фейсбуком у него открыт рабочий файл – я вижу, что они делают, и знаю, куда они ходят. Притом не только на своем корпоративном ноутбуке, но и на телефоне, если человек этот использует корпоративный вайфай.
Большинство людей не понимает, что сисадмин обладает большей властью над ними, чем полицейский или руководитель. И что захоти он испортить кому-то жизнь или разоблачить чей-то секрет, его вряд ли что-то остановит. История Эдварда Сноудена никого ничему не научила. Никто не думает о своей онлайн-гигиене, никто не беспокоится о том, с кем и чем он делится, когда устанавливает новое приложение себе на телефон или заходит в аккаунт своей соц. сети с публичного вайфая. А потом они удивляются и подают жалобы. Но как можно жаловаться, если вы сами записали свой пароль в заметки в телефоне под заголовком «Мои пароли», а потом скачали какое-то приложение и дали ему доступ к вашим заметкам. Я не перестаю удивляться, недоумевать, порой угорать со смеху от всего, что творится вокруг. Только я делаю это молча, не отводя глаз от монитора и не меняя выражения лица.
После переезда Шона в Барселону обедаю я тоже один. Обычно я ем в офисе, но сегодня мне хочется пройтись. Я застегиваю куртку, натягиваю капюшон и выхожу на улицу. Воздух сегодня влажный и густой. Холодновато для сезона. Низкие облака медленно ползут над крышами. Я дохожу до Риджентс-парка и, как турист, устраиваюсь на лавке на одной из аллей, жую неприятно влажный сэндвич с тунцом и кукурузой, который прихватил в супермаркете по дороге. Не в силах доесть, я крошу мякиш на асфальт. Толкая друг друга и хлопая крыльями, голуби начинают драться за еду. Я делаю глубокий вдох, позволяя влажному воздуху проникнуть глубоко в легкие. Там, где я вырос, было море. Ну, что-то вроде этого, так его называли местные.
Это
